Сердце стучало в груди, ведь я ужасно отчего-то испугался отрастающей конечности!

Вскоре я уже спокойнее рассматривал руку, пытаясь понять, почему так происходит. Варианта было два: либо это норма в игре, и у всех отрастают конечности, либо я становлюсь ёкаем, убить которых нужно либо одним ударом, либо никак. И это настораживало, ведь я ни у кого не замечал подобного, да и Сэцуко была уверена, что ничего не отрастёт. Выходит, здесь это не норма? И что, если Снежинка не давала меня бинтовать как раз из-за того, что Ёкаи отращивают конечности?

Это одновременно было и хорошо, и ужасно, ведь отрощенная кисть не стоила того, чтобы сойти с ума и начать бегать по полю, пытаясь убивать людей. Так, вдох-выдох. Снежинка ведь совершенно логично мыслит и никого из нас не пытается убить. Значит, Ёкаи бывают разумными? Или же они все разумные, просто люто ненавидят людей и безумствуют от этого?

Ну, времени рассуждать об этом у меня было просто вагон. Я сидел себе в клетке в полной тишине, думая обо всём произошедшем. Только раз в коридоре появились стражники, но забрали другого пленника, крики которого я потом ещё долго слушал. И я понимал, что такая участь ждёт и меня, но я, по крайней мере, имею какие-то шансы на спасение. Я продолжал развиваться, апаться и отращивать конечность — кто может быть более неудобным пленником?

Через несколько часов, когда я дремал, послышался стук крохотных лап. Я проснулся от того, что к моей камере приближалась Снежинка, деловито размахивая хвостом. Она приблизилась, повела носом, глядя на меня как на идиота.

— Что? — я пытался понять, чего надобно от меня ёкаю. — Я рад, что ты пришла меня спасать, но…

Лиса не дала мне договорить, настойчиво тыкнув лапой на прутья решётки.

— Я не понимаю! — рыкнул я, вставая на ноги и приближаясь. — Что? Что мне сделать?

Снежинка, явно обматерив меня на лисьем, демонстративно упёрлась лапками в две параллельные решётки, как бы пытаясь их раздвинуть.

— О, глупышка, мне их не согнуть, — я упёрся культёй в одну, а левой рукой — во вторую. — Смотри.

Оказалось, смотреть надо мне. Прутья застонали, тут же деформируясь под моими руками.

— Это как вообще?! — я замер, не веря, что делаю это. — Неужели такова сила Ёкая? Тогда понятно, почему самураи с вами так и не справились.

Мне понадобилось минут десять, чтобы настолько сильно деформировать прутья. Будь у меня нормальная правая, всё вышло бы гораздо проще. И я думал, что дальше Снежинка меня выведет, но она юркнула в небольшое окошко, глядя на меня призывно. Я лишь отмахнулся, ведь точно не пройду в такую щель, направившись самостоятельно искать выход. Да, у меня больше не было оружия, но это до первого неаккуратного стражника.

Но первым делом мне встретились куча других коридоров и пленных. Я смотрел на них с лёгким испугом, ведь многие были измучены, смотрели на меня с мольбой. А я… вдруг понял, что это отличный шанс на спасение. Я ведь могу создать здесь суматоху! Так я принялся срывать замки, ведь это было гораздо легче, чем гнуть прутья. Я упирался ногой в решётки, хватался левой рукой за замок и тянул изо всех сил! У меня было лишь одно правило: пленники должны соблюдать тишину.

Затем я оказался в женском блоке, где происходил какой-то ужас. Обнажённые, такие крошечные, девушки лежали прямо на холодных камнях. Многие уже даже не реагировали, когда я подходил, большинство опасалось меня, не доверяло. Но я продолжал срывать замки под аккомпанемент криков из пыточной. Мне нужно было освободить достаточно, чтобы меня не увидели в толпе. Так что я не заморачивался, открывая буквально всех. Правда, скоро я устал, замедлился и пропускал некоторых.

Да, не мне было решать, кому жить, а кому остаться гнить здесь, но выбора другого не было. Так я пропустил одну камеру, пробегая вперёд, а потом… вернулся обратно. Там лежала девушка, корчилась на полу, несмотря на отсутствие видимых ран.

— Её опоили специальным зельем, — раздался голос позади. Он принадлежал одной из спасённых мною девушек. — Она очень хочет соития теперь. А стражники дадут ей то, что она хочет, в обмен на что-то им нужное. Скорее всего, информацию.

— И она не сможет без этого уйти? — ошарашенно пробормотал я.

— Без этого она умрёт, — бросила бывшая пленница, продолжая убегать. — Её разум борется с телом. И неизвестно пока, кто победит.

Я не знаю зачем, но влетел в камеру, стаскивая с себя штаны. Думаю, это происходило всякий раз, как я чувствовал, что член может спасти жизнь. Почему-то в играх эти квесты были довольно популярны, а я как бы вёлся на них, сам не зная, нахрена. Но мне почему-то было очень важно помочь этой девчонке. Кстати, что странно, я только сейчас осознавал, что в углу в клубочек свернулась ещё одна девушка. Она не дрожала, не стонала, казалось, она вообще давно отошла в мир иной.

Но я уже слишком распалился, ведь эта девчонка настолько сильно хотела трахаться, что даже страшно. Она текла так, что я терял почву, вернее камень, под ногами. Это точно был самый жаркий секс в моей жизни. Так меня ещё не сжимали и не хватали. Я буквально терялся в бешеном ритме, пытаясь удержать партнёршу на месте. Но с такими-то аппетитами продлилось всё не очень долго. Я едва успел закончить, забрызгав пленницу, просто визжащую от оргазма.

Это разбудило соседку по камере, что удивлённо подняла голову, пытаясь понять, что происходит. Но я уже надел штаны, помогая оттраханной девчонке встать на ноги.