– Смотри-ка, – прошептала Заводь. – Свинцовая краска.

Сбоку от головы на трехногой подставке покоилась маленькая, окованная железом шкатулка. Крышка ее была запечатана лентой из воска, к которой прилипли мотыльки и прочие мертвые насекомые. По другую сторону лежал шлем с посеребренными щечными пластинами, наполовину смятый.

– Эх, приятель, надо было вовремя пригнуться, – пробормотала Заводь.

Под носилками оставалось пространство высотой с табурет. Опустившись на колени, Заводь наклонилась и заглянула в темноту.

Вдоль носилок лежал меч в ножнах – полуторный, с гардой из гнутого железа и рукояткой из чего-то похожего на янтарь.

Заводь подтащила меч ближе, чтобы рассмотреть получше. Немного поработав ножом, она отковырнула камень от рукоятки и быстро спрятала его в мешочек на поясе. Из любопытства на треть извлекла меч из ножен, восхищаясь узором на клинке. Но от такого оружия ей самой не было никакой пользы, да к тому же меч выглядел чересчур большим, чтобы заинтересовать кого-нибудь из сослуживцев, а потому Заводь затолкала его обратно под носилки. Вряд ли меч был особо ценным, хотя, имейся у нее такая возможность, она забрала бы оружие с собой, чтобы потом продать – может, в Серебряном Озере.

Стоя на коленях, Заводь снова пригляделась к завернутому трупу, затем разрезала шкуру вдоль и развернула ее. В складках окутывавшего тело шерстяного плаща блеснуло золото. Брошь. Срезав украшение с ткани, Заводь добавила его к янтарной рукоятке. Нашлось и ожерелье, сделанное из сотен крошечных клыков. Крысиных? Точно она определить не могла, не в силах припомнить, когда в последний раз разглядывала зубы крысы. Вот Плед мог бы сказать наверняка – он знал все на свете. Покрутив ожерелье, женщина отыскала застежку и добавила его к своей добыче.

После чего подняла ближайшую к ней руку трупа. Раздался треск.

– Ого, неплохой наплечник, – пробормотала Заводь, отстегивая доспех. Левая рука мертвеца заканчивалась чуть выше локтя. – Эх, приятель… надо было вовремя увернуться. – Но похоже, рана была старой. Этот воин явно не входил в число любимцев Госпожи Удачи. Заводь даже нашла след от меча, который, вероятно, и убил его – вместе с проломленной головой и свинцовой краской, – чуть левее грудины, горизонтальный разрез от клинка, скользнувшего между ребер и пронзившего сердце. – Да уж, надо было вовремя отскочить.

Обычная история – люди умирали, поскольку никогда не слушали ничьих советов. Будь Заводь рядом с этим бедолагой, он, вероятно, остался бы жив. Тупо таращился в стену и пускал слюни из-за краски, но был бы жив.

Ладно. Браслетов нет – весьма жаль. Перстней тоже, но, поскольку покойник был воином, вряд ли стоило этому удивляться. Всем известно, как это больно, когда в разгар поединка на ножах вдруг защемит кольцо.

Заводь еще раз взглянула на маску. Довольно-таки интересная – неплохо раскрашенная, но без инкрустации. Какой-нибудь богач мог бы купить ее, даже не задумываясь о том, какие мерзкие духи таятся внутри. Повесить на стену и забыть, пока весь его род не придет в упадок и не вымрет. Скорее всего, покупатель немало бы заплатил за эту маску. Идиотов полно.

Заводь сняла маску с трупа. Иссохшее лицо под ней не принадлежало представителю человеческой расы.

«Тисте. Следовало догадаться». Заводь нахмурилась.

Обтягивавшая острые скулы кожа была серой – неудивительно, учитывая, что воин был мертв. И действительно, правый висок его был проломлен, а разорванная кожа покрыта черными пятнами застарелой крови.

«Вот видишь, приятель? Нужно было вовремя пригнуться, увернуться, отскочить. Да я могла бы целое состояние заработать на подобных советах».

Она сунула маску под рубаху, ощутив холодное прикосновение к левой груди.

Наконец-то пришло время для той симпатичной шкатулки.

Острие ножа с легкостью рассекло воск. Слегка скрипнув, откинулась крышка.

Золотые монеты. Лежат столбиками, каждая приклеена к соседним все тем же воском. Заводь насчитала двенадцать столбиков, по двенадцать монет в каждом. Получалось… немало.

– Вот что я скажу тебе напоследок, приятель, – обратилась она к трупу. – Поскольку ты мертв, эти монеты все равно тебе не нужны. А вот я жива, так что мне они вполне могут пригодиться. В мир мертвых тебе их все равно с собой не забрать. Зато я могу забрать их куда захочу. А ты просто сидел на них, словно курица на яйцах, и все без толку, потому что теперь ты покойник.

Заводь достала мешочек побольше, из мягкой кожи. В лучшие времена в нем хранились сладости, какие ей удавалось найти на ближайшем рынке. Но после Кульвернской переправы мешочек был пуст. А вот теперь снова пригодился.

Столбики монет, для извлечения которых пришлось приложить определенные усилия, быстро заполнили дно мешочка. Завязав тесемки, Заводь взвесила его в руке. Он оказался чертовски тяжелым. Монеты были большие, больше, чем даруджийские «советы» или старые унтанские соверены. И толстые. Судя по весу, каждая из чистого золота.