«Слепой» попрошайка на углу по секрету мне сообщил, что какие-то чужаки приехали на блестящей двухместной карете черного цвета, запряженной гнедой лошадью и с тучным краснолицым кучером.

Торговец свечами сказал, что видел фаэтон с открытым верхом, гербом на двери, тощим непримечательным кучером и вороной кобылой — «прямо как на похоронах».

Его жена подтвердила, что на двери был изображен белый олень или единорог, но также добавила, что приезжало ландо, а не фаэтон, лошадь ей запомнилась гнедая, а кучер был крепкий, приземистый, с выдающимся подбородком.

Зеленщик описал черную двухместную карету с ярко-желтыми колесами и без герба, рыжую лошадь и высокого щекастого кучера с красным носом, очевидно пьяницу и, скорее всего, ирландца.

Продавец пудингов сказал, что перед домом миссис Таппер остановился захудалый серый экипаж с мускулистой темной кобылой, больше подходящей «для работы в поле», и кучером со сросшимися бровями, «густыми как щетка» и нависающими над носом подобно крыше.

«Ночная бабочка» с нашей улицы, которая не упускала возможности побыть и «дневною бабочкой», призналась, что обращалась к кучеру, пока он ждал своих пассажиров у дома миссис Таппер, и получила грубый отказ. Выглядел он обыкновенно — два глаза, рот, посередине нос. Сама карета была черная, с блестящими красными колесами, без герба и с чалой лошадью.

Маленькие бродяжки говорили кто что. Лошадь — черная, бурая, рыжая; экипаж — четырехколесный, ландо, фаэтон; кучер — низкий, высокий, толстый, тощий, старый, молодой. Сошлись они лишь в одном: кучер этот был ужасным скупцом и вместо того, чтобы бросить им монетку-другую, пригрозил кнутом.

Что касается пассажиров кеба/фаэтона/кареты/ландо, то есть похитителей миссис Таппер, никто не видел, как они вошли в дом. Никто — повторяю, никто — не видел и того, как они вышли, как загрузили миссис Таппер в салон экипажа и куда поехали. Судя по всему, местных интересовало только эффектное появление, а отъезд не привлек их внимание. К концу моих расспросов я поняла, что, даже если кто-нибудь сейчас опишет их внешность, я не поверю ни единому слову.

Чуть не крича от отчаяния и разочарования, я вернулась в пансион — ждать новостей от Флорри и ее матери или письма от похитителей.

Время ужина давно прошло, однако мне было не до еды. Я даже не могла спокойно сидеть и ждать и вместо этого ходила взад-вперед по комнате на первом этаже, пиная осколки посуды, мешающие мне пройти, и размышляла. Два здоровяка, требующих послание. «Мы знаем, што вы шпионили для Птицы!» Миссис Таппер — шпионила?! Немыслимо!

Кто же, разрази его гром, такой этот «Птица»?!

Что за сообщение она якобы должна ему передать? Мое представление о происходящем казалось таким же размытым, как тусклое пламя свечи в полумраке ночи, медленно опускающейся на город.

Во что ввязалась бедная миссис Таппер? Невозможно, чтобы она намеренно скрывала какую-то информацию от двух бандитов угрожающего вида. Несмотря на все ее приключения на Крымском полуострове, она не похожа на человека со склонностью к излишнему героизму. Если бы моя милая хозяйка знала, чего от нее хотят эти негодяи, непременно бы все им рассказала.

Так или иначе, они не нашли того, что искали: иначе зачем забрали миссис Таппер с собой? Они не сомневались, что она знает, где находится нужное им послание, и надеялись, что их главарь или наниматель — таинственный Аноним или «Птица» — сможет ее разговорить и выманить...

...что? Что выманить?

Бандиты перевернули ее пансион вверх дном, вероятно в поисках некоего предмета.

И, похоже, не нашли его.

А миссис Таппер, очевидно, даже не знает, что это.

Однако... Возможно ли, что загадочный предмет и правда где-то в доме?

Когда я была еще маленькой, то есть меньше года назад, до внезапного исчезновения мамы — хотя казалось, прошла целая вечность между сладкими деньками на природе и жизнью в сером туманном Лондоне, — когда в тринадцать вела себя как в десять, а не в четырнадцать как благопристойная работающая леди двадцати с лишним лет, я часто убегала в лес в родном Фернделл-парке и искала там разные «сокровища», залезая на деревья и заглядывая в щели между камнями. У меня накопилась целая уйма всего: перья соек, желтые полосатые ракушки улиток, гранатовая сережка, яйца ржанки, позеленевшие от времени пенни, необычные камешки, про которые я думала, что в них скрываются драгоценные минералы. И похоже, мое стремление искать ценности в неожиданных местах никуда не делось. Оно стало моим призванием.

Поэтому к обыску пансиона миссис Таппер я приступила не только с порожденной волнением энергией, но и с острым любопытством человека, привыкшего во все совать свой нос, и глаз у меня был наметан подмечать детали.

Незваные гости миссис Таппер устроили в бедном пансионе ужасный беспорядок, а я выбрала иной подход — стала раскладывать все по местам. Возмутительным образом нарушая порядки бережливой хозяйки, я принялась зажигать все свечи и масляные лампы подряд. Дюйм за дюймом я прочесывала помещение, постепенно приводя его в более или менее приглядный вид.