Разбитую посуду, к сожалению, было уже не спасти, поэтому я подмела осколки и выбросила их в мусорное ведро.

Два фарфоровых спаниеля, стоявшие на каминной полке, тоже оказались расколоты. Я внимательно их изучила, но внутри статуэток ничего не нашлось.

Содержимое шкатулки воспоминаний было разбросано по полу. Я все подобрала и осмотрела: свидетельство о крещении — такое старое, что края у листа уже осыпались; не менее древние коричневатые фотопортреты, вероятно родных миссис Таппер; фотография выпуска сестер надежды из школы для бедных в Хойзингтоне, на которой среди других стоявших по струнке детей я быстро нашла свою хозяйку — для девочки, окончившей школу для бедных, она добилась больших успехов в жизни; снимок со свадьбы, который я уже видела; пожелтевший свадебный сертификат; купчая на дом и так далее. Из всех этих бумаг я вынесла только одно: миссис Таппер звали Дина.

Несмотря на поздний час, я и не думала о сне и упорно продолжала поиски. Прибравшись в основном помещении первого этажа, служащем одновременно и кухней, и столовой, и гостиной, и не обнаружив ровным счетом ничего интересного, я заставила себя съесть ломоть хлеба, чтобы слабость и голод не мешали расследованию. А потом, на ходу жуя сухую корку, поднялась на второй этаж.

Первым делом я заглянула в свою комнату и поспешно избавилась от сковывающего меня корсета, подкладок на грудь и бедра и других атрибутов мисс Месхол. Сбросив ее пышную светловолосую личину, я испытала огромное чувство облегчения. В одних чулках и халате, без парика на тонких волосах, снова худая и бледная, я отправилась в спальню миссис Таппер.

Комод стоял пустой — из него вынули все ящики. Держа в руке свечку, я внимательно осмотрела каждый из них на предмет второго дна, где могли скрываться важные бумаги или корреспонденция. Я даже отодвинула комод от стены, чтобы изучить его со всех сторон, и проверила, нет ли в нем тайных отсеков. Безуспешно. Вернув ящики на место, я тяжело вздохнула и принялась подбирать с пола одежду. Когда я складывала старомодные панталоны бедной милой миссис Таппер, у меня потекли слезы. Чужие люди ворвались в ее комнату, трогали своими грязными руками ее нижнее белье! Это же кошмар.

Все еще всхлипывая, я осмотрела пустой гардероб и начала убирать в него мятую одежду, бережно вешая все на вешалки. Разглаживая аккуратно залатанные муслиновые блузки и шерстяные юбки, обычно составлявшие ее повседневный наряд, я размышляла о том, что добрая миссис Таппер человек порядочный, а похитители, наверняка застав ее в блузке, юбке, фартуке и чепце с рюшами, разумеется, не дали бедняжке возможности переодеться. Миссис Таппер ни за что не вышла бы по доброй воле на улицу, не сменив фартук на накрахмаленный белый передник, а чепец на капор!

Юбки предназначались для будних дней, а для выходных и особых случаев — платья, и к ним у миссис Таппер был такой же подход, как и ко всему в жизни: бережливый, скромный, ответственный. Всего в ее гардеробе было не более четырех платьев. Каждую весну она покупала новое, подходящее для ее возраста и скромного положения, но добротное и в меру модное. Каждую зиму перелицовывала одно из старых: распарывала швы, выворачивала ткань наизнанку — еще не выцветшую и не потертую, подправляла фасон и детали, чтобы они соответствовали свежим веяниям. То, что было уже не спасти, выкидывала. То, что вышло из моды, миссис Таппер тоже не хранила. Например, года не прошло, как она выбросила свой турнюр, когда это нелепое надругательство над женским силуэтом потеряло свою актуальность.

Поэтому представьте мое удивление, когда среди всего этого разбросанного по полу добра я обнаружила старомодное пышное платье — из тех, которые натягивали на кринолин. Оно принадлежало тем временам, когда из-за широких юбок модницы с трудом протискивались в двери. Сшито оно было на совесть, украшено баской на талии и оборками на плечах, а огромная юбка из лазурного шелка раскладывалась в ровный круг — в таких платьях ходили лет тридцать назад.

Возможно, бережливая миссис Таппер хранила эту реликвию древности из-за дорогой ткани? Но почему же она его так и не перешила? Почему позволила лежать без дела?

Значит, платье было связано с драгоценными воспоминаниями? Со свадьбой? Для такого важного события выглядело оно вполне подходяще.

Хотя нет: миссис Таппер показывала мне фотографию со свадьбы, и там она была одета иначе.

Так почему же, позвольте, моя экономная хозяйка хранила это пышное платье в своем тесном шкафу?

Тут я опустила взгляд на пол — и с изумлением обнаружила, что там лежит и его кринолин!

Любезный читатель непременно поймет, что я хочу не оправдаться, а всего лишь изложить факты, когда говорю, что в ту минуту на меня снизошел свет — но не метафорический, а буквальный свет нового дня. Проведя всю ночь без сна, мой разум затупился, и я смотрела на кринолин без единой мысли в голове. Меня лишь удивляло, зачем миссис Таппер хранит это пыточное устройство, которым никто не пользуется уже с 1860-х.

Я подобрала кринолин, прощупала сам каркас и натянутую на него нижнюю юбку из колючей льняной ткани, не накрахмаленную и примятую, однако в прежние времена наверняка довольно представительную, способную поддерживать даже самые тяжелые платья с рюшами, оборками и девятью ярдами в окружности. Кринолин заметно расширялся книзу, и каждый следующий обруч был намного больше предыдущего. Швы на нижней юбке прикрывали крепкие банты из ткани в рубчик, вышитые цветами.