Люди радуются, их любовь к моему отцу мгновенно и безошибочно переходит к его избранному сыну. Потому что в их глазах… судьбы никогда не ошибаются. Для них этот момент означает, что я был написан на звездах и благословлен кровью наших предков много жизней назад.

Но они не знают того, что знаю я.

Что моя пара, моя связь… Это чушь собачья.

Есть две общие черты почти у всех Стигийцев.

Они любят себе подобных больше всех.

И они ненавидят Слэшера больше, чем кто-либо другой.

Это только одна из многих причин, по которой она не может быть моей парой.

Мама встает, не рядом, пока толпа глазеет на происходящее. Медленно ее голова поворачивается в мою сторону, глаза встречаются с моими. Она опускает подбородок и ждет.

Мой взгляд перемещается за спину, цепляясь за Лондон, когда она отодвигается как можно дальше на балкон, пытаясь спрятаться.

В ее чертах написано напряжение, слишком много эмоций, чтобы сосчитать, вспыхивают на лице, когда она пристально смотрит на меня. Руки опускаются по бокам, и мои брови сходятся вместе при виде этого.

Мои губы кривятся, голова кружится, но я выпускаю воздух из легких, стирая ее запах.

Мне даже не нужно смотреть на брата, он двигается сам по себе.

Синнер бросается к ней, хватает за рубашку и сбрасывает с края. Прежде чем она понимает, что происходит, она свободно падает на землю в добрых семидесяти пяти футах от меня.

Толпа ахает, вероятно, Аргенты, - эти слабые ублюдки, и ее крик пронзает воздух, пока она продолжает падать навстречу своей смерти - звук, дергающий за каждый нерв в моем теле.

Мама смеется рядом со мной, и как раз перед тем, как Лондон падает на землю внизу, ее тело резко останавливается.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что глаза Ледженда закрыты, его рот шевелится, когда он манипулирует воздухом, чтобы спасти вероломную Одаренную.

Знал, что он будет тем самым. Ему нравится вести себя так, будто он не такой расчетливый, как Крид, но это так. Я уверен, он использует это в своих интересах.

– Хватит играть, сынок, - тихо предупреждает мать.

Вздернув подбородок, я перехожу к сути этой встречи.

– Судьба испытывает меня, - говорю я им.
– И я не подведу. Моя королева должна быть достойна своей короны, а эта девушка перед вами, слабая и парящая над вами, не имеющая понятия о том, как избежать простого заклинания, удерживающего ее там, - нет.

Глаза Лондон находят мои, и я смотрю прямо в них.

– Я отвергаю твою связь, Лондон Кроу. Пусть ты сгоришь, как и твои предки.

Каждое слово подобно яду, стекающему с языка. Горло грозит сжаться, сердце бешено колотится, угрожая разорвать плоть и броситься к ее ногам, хотя бы для того, чтобы она подняла его и погладила своим мягким прикосновением.

Толпа начинает перешептываться, и эти перешептывания становятся наэлектризованными по мере того, как матери, дочери и многие другие начинают собирать все воедино.

– Отсюда, сию же минуту, - гремит голос матери, когда она поднимается выше, но все еще ниже меня, и толпа снова затихает.
– Ваши совершеннолетние дочери должны явиться в Крепость Фейлиф. На рассвете они пройдут там тестирование, и пять лучших результатов будут немедленно переведены в Приходское крыло в поместье.

Просто так, их надежды взлетают еще выше, чем когда-либо, блядь, прежде.

Моя мать широко улыбается, ее голос гремит.

– Следующая королева Рата среди вас. Пусть эволюция короля… начнется!

Семь

Найт

Мама открывает портал, выжидающе оглядываясь на нас четверых.

Крид подходит, Ледженд прямо за ним, и ее глаза сужаются, когда ни Синнер, ни я не двигаемся.

– Найт… - предупреждает она, полностью, блядь, осознавая, что это ничего не изменит.

Ледженд поворачивается ко мне, гневно сдвинув брови.

– Ты только что отверг свою связь на глазах у всех гражданских Магов.

Синнер шагает рядом со мной.

– Ты сказал, что справишься с этим, - Крид качает головой, на его лице нет никаких эмоций, но его мысли действительно чертовски громкие. Он почти так же зол, как мама.
– Уходи.

Син усмехается рядом, и я смотрю в сторону матери, намереваясь поймать взгляд отца… но его здесь нет. Он бы увидел и одобрил.

Потому что этот человек знал, что за хуйня творится, так же, как все четверо знают, что я не могу уйти после того, что эта сука посмела сделать. Не могу и, блядь, не хочу.