В художественной литературе, в кино последних десятилетий конфликт между честным инспектором милиции, отстаивающим закон, и преступным начальником мы благополучно подарили буржуазному детективу. И теперь с симпатией и интересом следим за действиями французских, итальянских комиссаров полиции, которые стали известны всему миру как борцы с мафией, со взяточничеством, с коррупцией, как обличители коррумпированной власти на самых высоких уровнях. Мы отдали им эту славу без боя, просто так, не потому, что считали, что у нас всего этого не может быть, а потому, что привыкли думать, будто если о чем-то не писать, не говорить, то этого вроде как бы и нет. Ни наркомании, ни проституции, ни злоупотребления властью, ни сращивания тех, кто борется, должен предупреждать и раскрывать преступления, с теми, кто их совершает.

А между тем всё это имеет место. И путь честного сотрудника в правоохранительных органах усыпан розами не чаще, чем в цехах, в школах, в редакциях, научных институтах. Но об этом никогда не говорили, не писали. Не показывали фильмов.

В. А. Бондин. «В тот последний свой разговор с Нарбековым я решил не обходить молчанием причины, которые мешали мне в Джизаке. Не собирался отпускать грехи никому, в том числе и начальнику управления.

— Не знаю, как мы будем работать... Дело о незаконных посевах помните?

На совхозном поле, засеянном ячменем, обнаружили пять гектаров опиумного мака.

Дело это тоже попало к тогдашнему начальнику ОБХСС и так и осталось «нераскрытым», о чём я напомнил Нарбекову.

— Сейчас в Джизаке новый начальник ОБХСС. Тоже приезжий. Ты должен знать его по министерству. Это Владимир Павлович Торбин, — заметил как бы невзначай Нарбеков.

Вновь работать с генералом Нарбековым мне так и не пришлось. За две недели до моего назначения на должность генерал как-то задержался допоздна у себя в кабинете. Никуда не спешил, курил. Вывернул из сейфа содержимое, тщательно перебрал. Ненужное порвал, сжёг. Навёл порядок в столе.

Утром стало известно: вернувшись домой, генерал застрелился. Как водится, похоронили его быстро, в соответствии со сложившимися для таких случаев традициями. Провели короткую проверку. Результатов её никому не сообщили.

Что явилось причиной гибели руководителя и депутата? Кому на руку было его самоубийство? Какие бумаги он уничтожил перед смертью? В коллективе, которым генерал руководил столько лет, так ничего и не узнали.

С Торбиным я начал работать в Джизаке уже при новом начальнике управления.»

В. П. Торбин. «Дела, за которые взялся ОБХСС сразу, как я принял должность в Джизаке, были «хлопковые», пришлось заниматься приписками. Каждый приписанный к ведомости рубль изымался у государства в натуре. Сотни тонн мифического урожая оборачивались сотнями тысяч рублей.

Чтобы выплатить суммы, в совхозах выписывались фиктивные наряды на якобы произведённую работу — окучивание, поливы. Составлялись ведомости на «мёртвых душ», будто бы выполнявших эту работу.

Наживались те, кто, пользуясь особым положением области — её неприкасаемостью, открыто вводил поборы, торговал должностями, званиями, наградами.

Суммы поборов, взяток исчислялись иногда шести-семизначными цифрами.

Я и мои сотрудники знали, что, отбирая у преступников награбленное, мы становились смертельными врагами не только тех, кто лишался наворованного, но и тех, кто десятилетиями кормился за их счёт, поощрял, покрывал.

Мы были готовы ко всему.

Новый начальник управления полковник И. Б. Криворучко, назначенный после генерала Нарбекова, приехал к нам с Украины. Он и его заместитель — подполковник В. А. Бондин меня поддерживали...»

Из обвинительного заключения:

«На допросе следователь Ядуллаев А. пояснил, что в середине 1985 года начальник следственного отделения поручил ему принять в своё производство возвращённое к доследованию уголовное дело, сославшись при этом на указание Каршибаева К. «Я, — пояснил Ядуллаев А., — отказался выполнить это поручение, и через некоторое время Каршибаев К. вызвал меня к себе и потребовал от меня объяснений. А дня через два опять пригласил к себе, сообщил, что освобождает меня от обязанности расследования по упомянутому делу, но вместе с тем спросил, нет ли у меня 4000 рублей. Я понимал, что должен дать деньги Каршибаеву К., так как в противном случае у меня будут неприятности по службе. Каршибаев К. вновь может поручить мне расследование по возвращённому к доследованию уголовному делу, а затем за неудачное расследование наказать» (т. 10, л. д. 319).

«Во время очных ставок Каршибаев К. и Ядуллаев А. уточнили, что Каршибаев К. получил от Ядуллаева А. 2500 руб.» (т. 10, л. д. 247).

«Каршибаев К. признал, что указанные суммы он от Ядуллаева А. действительно получал, но не в качестве взяток, а в долг, который не успел вернуть, так как был арестован.» (т. 13, л. д. 284).

В. А. Бондин. «В декабре 1986 года я приступил к обязанностям заместителя начальника областного управления. А уже через месяц у меня произошла стычка с начальником Джизакского ГОВД Каршибаевым. Мои указания в горотделе игнорировались. Сотрудники уголовного розыска — в основном родственники и земляки Каршибаева — подчинялись только ему. Это была его вотчина. Молодого начальника отделения уголовного розыска Н. Касымова, которого я хорошо знал как безупречного, честного человека, Каршибаев ложно обвинил в связях с мошеннической группой, добился его увольнения.