Уже упоминавшаяся Мамлакат Ходжаева пришла на приём в областное управление внутренних дел в начале мая. С ней разговаривал Бондин.

— Я насчёт дела, которое на меня ведёт участковый Азимов...

— Что там? — спросил заместитель начальника управления.

— С подругой повздорили, начальник.

Упрятанное среди других, вроде ничего особо не значащее слово прозвучало как пароль.

«Я знаю правила, —дала понять Ходжаева. — Я учёная... Помоги мне, начальник. Сделай мне раз хорошо, я сто раз помогу. Знаю твои трудности.»

Бондин внимательно взглянул на посетительницу: ранние морщины, цепкий взгляд, голубая нитка татуировки от кисти вдоль руки.

— Повздорили? А что же подруга?

— Ничего особенного. Уже помирились.

— Значит, всё миром кончилось?

— Если бы! Никакого дела бы не было. Помирились — и всё. Нельзя провести повторное освидетельствование в другой области? Чтоб посторонние люди, объективно. Здесь меня все знают... Сделай, начальник. Может, и я чем смогу помочь. Сейчас, например, ко мне пристаёт одна подруга: «Помоги найти покупателя...»

— Минуту!

Бондин вызвал заместителя начальника отдела уголовного розыска.

Дальнейший разговор повели уже втроём... Разговор о «кара-дори», «чёрном лекарстве», которым зовут здесь и мумиё, и опиум.

В. А. Бондин. «Дальнейшие события развивались быстро. 19 мая Мамлакат Ходжаева позвонила мне по телефону и рассказала, что её подруга продолжает подыскивать покупателя на «кара-дори» и надеется, что она, Мамлакат, поможет. С этой целью подруга вручила ей образец «чёрного лекарства», который находится сейчас у Ходжаевой.

Заместитель начальника отдела уголовного розыска срочно связался с Мамлакат и уже через полчаса привёз в Управление небольшой, чёрного цвета кусочек лёгкого плотного вещества.

В Джизаке находился в это время начальник экспертно-криминалистического отдела МВД Узбекской ССР. Он затруднился дать однозначный ответ, что это: мумиё? Или наркотик? Связался с соседней областью, где в штате имелся эксперт-химик, дал указание: срочно провести исследование вещества, которое доставит нарочный из Джизака.»

Справка эксперта-химика. «...Доставленное на исследование вещество чёрного цвета, направленное согласно отношению отдела уголовного розыска Джизакского УВД в Экспертно-криминалистический отдел, представляет собой наркотическое вещество «опий» в количестве двух грамм...»

В. А. Бондин. «22 мая меня не было в Джизаке, я выезжал по неотложному делу в отдалённый район.

В Джизак возвращался к вечеру, в самое пекло.

Накануне снова приходила Мамлакат Ходжаева:

— Как поступить? Подруга предупредила: «Если не можешь найти покупателя, откажись! Найду без тебя!»

— Выходит, намерения у неё самые серьезные?

— Конечно! На всякий случай я по телефону поставила в известность ещё одного человека — сотрудника ОБХСС в Ташкенте. В курсе?

— Да, он звонил сюда.

— Сделала, что могла.

— Могли бы вы всё же написать нам об этом официальное заявление? — Другого выхода я не видел.

— Ладно. Будь что будет.

Заявление Ходжаевой было зарегистрировано в тот же день. Я адресовал его на исполнение начальникам двух служб — ОБХСС и уголовного розыска. Заместитель начальника отдела уголовного розыска ездил в кишлак вместе со мной, теперь дремал на заднем сиденье. Торбин оставался в Джизаке.

«Если там что-нибудь срочное, — подумал я, — то Торбин и начальник управления на месте. Разберутся. А к вечеру и мы подъедем...»

— Где она работает, ваша подруга? — поинтересовался я у Мамлакат. — Откуда у неё «кара-дори»?

— Откуда — не сказала. Но объяснила, что может достать. А работает в районном нарсуде. Секретарём.

«Странно, — подумалось мне. — В районном суде нет дел по наркотикам!»

— Как её зовут?

— Адылова. Нурия.»

...Покупатель — Нурия Адылова не запомнила этого человека. Лишь потом, на суде, узнала его с трудом — это он поставил машину у противоположной стороны тротуара, сам остался за рулём. Как договаривались.

Улица была пустой, только на углу, рядом со скрипучими качелями и трапецией, кричали и носились взапуски дети.