Б а р у з д и н. «Не смог»! При-го-вор! (Варе.) Как считаешь, председатель?

В а р я (бурчит). Простить.

Б а р у з д и н. Простить! И самому, лично надеть туфли на ноги пострадавшей! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

М а к с и м. Согласен!

С хохотом М а к с и м надевает В а р е туфли.

(Размахивая тапочками.) А эти… (Хочет бросить с обрыва.)

Б а р у з д и н. Стоп! Эти ты заверни и прибереги, чтобы помнить.

М а к с и м. Хитер, отец.

Б а р у з д и н (обнимает Максима и Варю). Милые вы мои ребятишки, завидую я вам. Наша молодость хороша была, но… Когда, скажите, было, чтобы бригаду передавали так торжественно, как я сегодня Максимке?

М а к с и м. Отец!

В а р я. Волновался?

М а к с и м. Горд был.

Б а р у з д и н (Варе). Я ему свое сердце отдал с бригадой.

М а к с и м. Будь спокоен за него.

Б а р у з д и н. Не гладкая у тебя впереди дорожка, Максим. Будут и подъемы крутые.

М а к с и м. Попробуем выдержать.

Б а р у з д и н. Ну, ну… Пойду вздремну немного и на рыбалку. Теперь мое дело такое: коротать зори на Волге.

Уходит.

Пауза.

Песня.

В а р я. Девчонки наши поют из заводской капеллы.

М а к с и м. Красиво поют.

В а р я. Смотри, звезды какие…

М а к с и м. На башенных кранах горят.

В а р я. А отсюда кажется, что в небе.

М а к с и м. Эти небесных лучше. Их люди зажгли.

В а р я. Такие, как ты, Максим?

М а к с и м. Разные. Я на седьмом небе, Варька, что наконец-то получил настоящую самостоятельность. Теперь я не только «сын Баруздина», а бригадир Максим Баруздин!

В а р я. Я одним глазком смотрела на сцену, с балкона. И так переживала за тебя… (Торжественно.) Поздравляю!

М а к с и м (в тон ей). Спасибо.

Пауза.

Песня.

В а р я. Чего замолчал?

М а к с и м. Думаю.

В а р я. О чем?

М а к с и м. О ком, о чем… (Не сразу). О… тебе…

В а р я. Обо мне? Это хорошо. Думай. (Декламируя.) Слух о тебе пройдет по всей Руси великой… (Пауза.) Я так и не попала сегодня на бал. Ситцевый бал! Стасик придумал. Здорово, а? Промолви хоть слово, несчастный!

М а к с и м. Так ты мне не даешь.

В а р я. Разве? Извини.

М а к с и м (встал, подтянулся). Варя…

В а р я. А Стаська был такой трогательный, когда уговаривал меня туфли купить.

М а к с и м. Между прочим, этот трогательный юноша влюблен.

В а р я. Да-а?

М а к с и м. В тебя.

В а р я. В меня? (Хохочет.) А у тебя сердечко дрогнуло, да? Ревнуешь?

М а к с и м молчит.

Дурной ты, Максим. Он, как эта одинокая березка: уцепится за что-то прочное и боится, чтобы его бурей не сорвало.

М а к с и м. Прочнее тебя не нашел.

В а р я. Максим, а каково ему, жизни не видавшему, на таком заводе очутиться? Тут много дорожек. И такая, как твоя, есть — прямая и ясная, и проселочных много. Они ведь разные, дороги-то.

М а к с и м. За меня он не держится.

В а р я. Он и за тебя с охотой. Ты сильный, очень сильный, да… черствый какой-то.

М а к с и м. При-ехали! Начала за здравие, а кончила… Барышня он, что ли? На заводе суровость воспитывать надо. У нас мускулами работать надо, а не цветы разводить!

В а р я. И цветы, Максим.

М а к с и м. Кстати, с цветов и началось.

В а р я. И не с цветов. Ты разве дарил мне цветы? А я тебя увидела, и никого мне больше на целом свете не надо, никого! Хорошо, когда цветы, Максим. Тогда так светло-светло…

М а к с и м. Я, Варя, рабочий человек.

В а р я. Да просто стесняешься. А он и рабочий, и не стесняется.