Марина НАУМОВА
ДЕТИ ПОЛНОЛУНИЯ
1
Его разбудила луна. Располневшая, нахальная, чванная, как серебряная тарелка, - и вместе с тем вечно лирическая и женственная (будто и этот напыщенный вид она приняла, стыдясь своей исконной утонченности), она заглянула в окно и остановила на лице спящего свой оценивающий взгляд.
Взгляд женщины - таким почувствовал его Эл Джоунс сквозь полусон. Женщины прекрасной и кокетливой, изменчивой и властной... Будто наяву увидел он и женское лицо с правильными чертами и чуть раскосыми глазами сфинкса. Эл потянулся к незнакомке - но увидел лишь висящий в небе за окном сине-серебристый диск.
– Снова ты?
– негромко прошептал Джоунс.
Луна преследовала его уже давно. В его фантазиях она действительно была женщиной, наделенной как всеми чертами человеческого существа, так и мистическими свойствами небесного светила.
Она сводила его с ума.
Он был влюблен.
Женщина-луна дразнила и манила к себе. Особенно это ощущалось в полнолуние. Она мучила его, жестокая, близостью и недоступностью одновременно. Она смотрела на него свысока.
А он?
Его любовь граничила с ненавистью. При несколько другом раскладе он давно обратился бы к психиатру - но Эл и сам был психоаналитиком. Как только лунный свет угасал, прогоняемый утренними лучами, рвущее душу чувство уходило и трезвый рассудок ставил все на свои места. Эл мог относиться к своему сумасшествию критически, мог над ним смеяться, значит, был здоров. Незачем путать жизнь реальную с полусонными грезами...
– Зачем я тебе нужен, Луна?
– спрашивал Эл, открывая окно и подставляя лицо свежему ветерку.
Луна отвечала - дрожанием воздуха, чуть уловимым изменением света но он не мог расшифровать ее молчаливые знаки.
Вокруг небольшого коттеджа, купленного в рассрочку, росли деревья; они то и дело старались навязать свои услуги в качестве переводчиков, но явно брались за задачу им непосильную: только шелест листьев усиливался, когда Эл задавал свои вопросы.
На этот раз "свидание" с луной продолжалось недолго: ее лицо затянула рваная черная туча, и Эл сразу же вздохнул с облегчением - наваждение закончилось. Во всяком случае, так ему показалось.
Когда он вернулся в кровать, вытянулся, поудобнее раскидывая уставшие за день ноги и руки, и, уже засыпая, принялся вдыхать пересыщенный запахом роз воздух, женское лицо с неправильными глазами сфинкса появилось снова. Легкий свет исходил от молочно-белой кожи, полуприкрытые веки с длинными ресницами приподнялись, и два ярких луча упали Элу на лицо.
– Я жду тебя!
– произнесла лунная незнакомка - вслед за ее словами тянулось серебряное эхо.
– Теперь мы встретимся скоро...
"Скоро... Скоро..." - затухли вдалеке искрящиеся отзвуки, и Эл ощутил, что куда-то летит.
Через секунду он уже спал глубоким сном.
2
На картине была изображена одинокая чайная роза, стоящая в стакане. Совсем рядом, за окном, жарился под лучами солнца целый куст ее сестер, наполняя все пространство вокруг себя запахом настолько густым и тяжелым, что он начинал терять свою прелесть и очарование. Сейчас от него можно было задохнуться.
Роза в стакане выглядела особенно неприкаянной еще и потому, что никаких других картин в комнате не было. Помещение представляло собой скучную коробку, по бытовавшей здесь традиции выкрашенную в белый цвет. У себя дома, на севере, Эл ни за что не допустил бы подобного "безобразия" но здесь побелка не являлась чисто больничным атрибутом и с ней пришлось смириться.
Сейчас Эл смотрел на стену и думал, сколько же раз можно повторять одну и ту же затертую фразу: "Что вас беспокоит?".
– Что вас беспокоит?
– спросил он расположившегося в кресле человека.
Его занимали глаза клиента: их взгляд уходил от встречных взглядов Эла, постоянно прыгая с предмета на предмет; глаза эти отличались особым, почти лихорадочным блеском, именуемым в просторечии "огнем безумия". Впрочем, Эл определил состояние визитера несколько иначе: тот был испуган. Испуган до невменяемости... Судя по лицу, уже кое-где исполосованному одиночными резкими морщинами, этому человеку сложно было дать меньше сорока лет, но одежда и прическа отличались чисто молодежной экстравагантностью, что заставляло Эла предположить, что перед ним или третьеразрядный музыкант, или преждевременно состарившийся наркоман.
– Я... я, кажется, схожу с ума, док, - выдавил посетитель. Его голос звучал хрипловато, но в то же время чувствовалось, что в свое время он был поставлен: Эл легко вычислял по тембру актеров и певцов.
– Ладно, давайте по порядку. Как вас зовут?
"Наркоман... Почти наверняка", - решил Эл для себя.
– Питер Григс... но чаще меня называют Педро... Это важно, док? Я ведь обратился именно к вам, потому что хотел бы сохранить... Это... Я не хочу, чтобы о моем визите к вам кто-либо узнал...
– Ясно, - кивнул Эл.
– Не волнуйтесь. Я гарантирую, что ваши интересы не пострадают.
– Да... Я - бармен... Знаете дискотеку "Вечерний огонек"? Я работаю там... Это тоже имеет значение?
В морщинках на лице Педро заблестел пот.
– Да как вам сказать... Если вы хотите, чтобы я сумел вам помочь, я должен знать о вас как можно больше. Возраст, работа, семейные отношения все это составляющие вашей личности.
"Я несу какую-то чушь", - устало подумал Эл. Ему не хотелось сейчас заниматься проблемами этого человека - у него самого была своя проблема: после ночи и слов лунной женщины он чувствовал себя совсем разбитым. Да и стоило ли вообще что-либо объяснять этому Григсу? Эла поражал уровень осведомленности о медицине и специализациях врачей в этом городишке почему-то здесь упорно путали психоаналитиков с простыми психиатрами. Здоровые, но зашедшие в психологический тупик люди практически не обращались к нему; зато многих других приходилось переадресовывать к невропатологам, наркологам или специалистам еще более отдаленных отраслей. Вот и сейчас Эл подумал, что это не его клиент. Некоторое время он поморочит голову, а потом отправится дальше, может, в какой-то более крупный город.