Эл спрыгнул на пыльный асфальт, проминающийся под ногами от жары, и удивленно огляделся по сторонам. Неужели он был здесь всего лишь вчера? Быстро же меняется человек...

– Пошли, - кивнул он Эгону, и они направились ко входу. Неожиданно в нескольких шагах от двери Эгон застонал и упал на землю. Он начал корчиться, закрывая лицо руками, изо рта пошла пена...

– Эгон!
– закричал Эл, бросаясь к нему на помощь.
– Что с тобой? Ты слышишь?

Он схватил Эгона за плечи. Каждое прикосновение, казалось, вызывало у того невыносимую боль. Кожа Эгона разогрелась до невероятной температуры, он так и дышал жаром. Почти инстинктивно Эл подхватил его на руки и оттащил в ближайшую тень. Тут же судороги прекратились, лишь тяжелое дыхание говорило о только что произошедшем странном припадке. Эл положил руку ему на лоб: он уже вновь приобретал нормальную температуру.

– Что случилось, Эгон? Тебе тоже нельзя выходить на солнце?

"Нет", - мотнул головой Эгон, и Эл увидел, как его глаза наполняются слезами.

– Эгон... Тогда что случилось?
– уже испуганно переспросил он.

Телепат сделал несколько движений руками.

– Тебе нужна бумага?
– догадался Эл.

Эгон кивнул.

Эл сунул руку в карман, и через секунду Эгон неуверенными движениями заводил карандашом по листу бумаги.

"Джулио, - едва ли не по буквам разобрал Эл.
– Умер. Сгорел. Тут". На бумажный лист упала слезинка и поползла по нему, размывая и без того нечеткий текст.

– А Изабелла? Что с ней?
– вырвалось у Эла. Почему-то судьба неведомой ему девочки заставляла его тревожиться сильнее всего.

"Она - нет, - возникли на бумаге новые косые строчки.
– Ее нет. Не слышу. Скажи Труди".

Руки Эгона задрожали, карандаш провел ломаную линию и упал на землю. И тогда Эл, как Эгон ночью, дружески положил ему на плечо руку. Он не стал ничего говорить - Эгон и так мог прочесть и внезапно вспыхнувшую жалость, и надежду, что хотя бы с девочкой все будет в порядке. Но Эгон дрожал все сильнее - ему снова становилось плохо. И без того бледное лицо приобрело синюшный оттенок, глаза начали закатываться.

Эгон боролся с собой. Эл не знал, откуда пришли такая уверенность. Наконец после нескольких долгих минут дрожи он снова слабым жестом попросил карандаш.

И тогда Эл ощутил страх. Немотивированный, но явственный страх... Что-то произошло сейчас, в этот момент, то, что он не мог понять, но оно затрагивало и его в том числе. Что-то очень важное, но неуловимое.

Когда Эгон вновь начал рисовать свои каракули, Эл уже превратился в сплошной комок нервов.

– "Они знают..." - прочитал он вслух.
– Знают - что?

"Все" - вывел карандаш и замер, подрагивая на одном месте.

Где-то совсем рядом зарычал мотор - это Труди, заподозрив неладное, направила машину к ним.

– Что случилось, ребята?
– донесся ее взволнованный голос.

– Подожди... Мы садимся.

– Что-то с девочкой?
– Труди обернулась в его строну так резко, что Эл испугался, не слетит ли вуаль, прежде чем дверь успеет захлопнуться и отрезать от них опасные лучи.

– Нет... Джулио умер, - сообщил он, чувствуя легкий стыд. Хотя он и ощущал жалость к этому человеку - но лишь из-за реакции Эгона, который за короткое время общения стал ему по-своему близок. Но ведь для Труди Джулио наверняка значил больше...

Гертруда опустила голову - как увяла.

– А она?

– Вроде все в порядке... Но ее здесь нет... Я говорил тебе - она может находиться в другом месте...
– добавил Эл, но никакой уверенности у него уже не было.

"Должен ли я сказать ей, что сообщил Эгон?
– мучительно размышлял он.
– Хотел бы, правда, я и сам понять, что он имел в виду..."

– Итак, он умер, - с тяжелым вздохом произнесла Гертруда.
– Значит, теперь мы раскрыты... Как это произошло?

– Не знаю... Может, Эгон...

– Понимаю - он сделал все, что мог... Он ведь написал тебе записку, да?

– Да.

– У него всегда это плохо получалось... Дьявол! Ну где же моя девочка? Хотя... о таком ей лучше бы и не знать...

– Если это опасно, мы так или иначе должны ее предупредить, - пожал плечами Эл.

– Опасно?
– Труди резко повернулась к нему, куснула губу и скривилась.
– Это не "опасно", Эл... Это конец!

39

– ...И все же есть вероятность, что все обойдется, - проговорила Селена.

Все ночные люди собрались в небольшом подвале, чем-то поразительно напоминавшем тронный зал, и, конечно, почетное место занимала сама основательница колонии.

При известии о гибели Джулио Горилла снова завыл. Как догадался Эл, он тоже не был лишен умения читать "мысли сердца": это произошло раньше, чем Эл раскрыл рот. После такого "музыкального вступления" ему нелегко было начать разговор, и в конце концов о несчастье доложила Труди.

– Это все из-за тебя!
– вскочила вдруг с места Чанита, и на Эла устремился полный ненависти взгляд.
– Зачем его привели сюда? Лучше бы он сдох!