Инженер Петра Великого 2
Инженер из XXI века попадает в тело подмастерья эпохи Петра I. Вокруг – грязь, тяжелый труд и война со шведами. А он просто хочет выжить и подняться. Ах, да, еще прогрессорство... очень много прогрессорства!
Annotation
Инженер из XXI века попадает в тело подмастерья эпохи Петра I. Вокруг – грязь, тяжелый труд и война со шведами. А он просто хочет выжить и подняться.
Ах, да, еще прогрессорство... очень много прогрессорства!
Инженер Петра Великого — 2
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Инженер Петра Великого — 2
Пролог
Конец года подкрадывался незаметно, стылой мглой окутав строящийся на болотах город, который волей Петра Алексеевича Романова наречен был Санкт-Петербургом. Царь стоял у окна своего скромного, пахнущего свежей сосной домика, глядя на темную воду Невы, скованную первым, еще тонким льдом.
Тяжела ты, шапка Мономаха, ох, тяжела… Но не время сетовать. Время — гнать вперед, ломать старое, строить новое, пока есть силы и Божье попущение.
Он думал о России. Огромная, могучая, неповоротливая, закосневшая в старых привычках страна. Бояре спесивые, которым лишь бы брюхо набить да по старине жить, купцы жадные, вороватые, дьяки в приказах — медлительные, косные. А война идет! Кровь льется! Швед силен, дерзок, обучен по-европейски. А у нас? Бардак да разгильдяйство. Пушки рвутся, ружья осекаются, солдаты не обучены, командиры бестолковы. Под Нарвой какой срам приняли!
Довольно! Хватит!
Потому и город сей заложил здесь, на отшибе, на земле спорной, у самого моря. Не просто крепость — новая столица будет, это уже понимают некоторые! Окно в Европу прорубить, да не маленькое, а ворота целые! Дабы корабли голландские, англицкие, да немецкие сюда шли, чтобы науки и ремесла здесь приживались, чтобы дух иной, европейский, веял.
Петербург — не Москва. Петербург — это движение, это флот и армия новые, это Россия другая! Он даже имя городу дал такое, чтобы всем понятно было — не город, а град Святого Петра, апостола, ключ от рая державшего. А кто тут Петр? Он, царь! Стало быть, и ключ от будущего России — в его руках в новой будущей столице. Пущай пока болото топкое, пущай швед под боком зубами щелкает, а будет здесь город, какого Европа не видывала! Сюда он перенесет все нити управления страной, они сойдутся здесь, под его рукой, в городе, рожденном его волей. Подальше от московских боярских интриг. Будет порядок, будет система, будет расчет!
Город — это камни да люди. Камни положить можно. А вот люди… Люди разные. Есть толковые, есть сметливые, есть такие, что огонь в глазах, как у Данилыча, у Меншикова, или ум холодный, расчетливый, как у Брюса Якова Вилимовича. На таких и держится все. Им поручаешь — делают, грызут землю, добиваются. А есть — тьма! Лентяи, дураки, которым что воля, что неволя — все одно. Сидят, глазами лупают, ждут, пока им укажут, да и то норовят отвертеться, соврать, схалтурить. А то и хуже — которые противятся всему новому, шепчутся по углам, палки в колеса ставят. Им перемены не нужны, им спокойнее в своем болоте сидеть, пусть и гнилом. Вот где главная беда! Не швед страшнее — своя собственная косность, свое нежелание вперед идти.
И как же отрадно бывает, когда среди этой массы вдруг блеснет искра! Как с этим Петрухой Смирновым, фельдфебелем с Охтинского завода. Царь усмехнулся, вспоминая недавний визит. Приехал с Брюсом на его «чудо-машину» поглядеть. Думал — ну, очередной прожектер, коих развелось немало. А тут — стоит бандура деревянная, неказистая, а дело какое делает! Ствол пушечный сверлит — ровнёхонько! Гладко! Без кривизны, от которой вся стрельба насмарку идет. И ведь сам додумался, чертяка! Не по книжкам немецким, а своей головой. Схватил суть: не сверло крутить, а ствол! Просто, а гениально!
У Петра аж руки тогда зачесались. Так хотелось самому к этому вороту встать, рычаги покрутить, почувствовать, как сверло в металл идет, как стружка сыпется. Он ведь сам и плотник, и токарь, и корабел — любит ремесло, любит, когда из дерева и железа вещь умная, полезная выходит. Но нельзя! Кругом соглядатаи. Шлаттер глазами хлопает, обер-мастер пыхтит, адъютанты стоят… Покажешь свой интерес чрезмерный — сразу шепоток пойдет: «Царь новой игрушке радуется». А то и хуже — прознают шведы раньше времени, что у нас тут затевается. Нет уж, надо вид делать строгий, деловой. Одобрил, приказал делать еще, денег пообещал — и довольно. Пусть работает мужик.
Но мысля та, о станке том, манила. Этож не машина. Это — другое мышление! Системное, как Брюс говорит. Не тяп-ляп, на глазок, а по расчету, по чертежу. Вот чего не хватает! Чтобы не одна пушка удачная вышла случайно, а тысячи! Чтобы не один мастер-золотые руки был, а система, которая любого обучит, как надо делать. Этот Смирнов, он, похоже, понимает это. И про окопы свои толковал, и про гранаты, и про картечь… Смотрит на всю войну целиком. Голова! Таких людей надо беречь. И двигать.
Но и глаз с них спускать нельзя. Не потому, что не доверяет. А потому, что вокруг — зависть, злоба, косность. Обязательно найдутся те, кому его успехи — как ножом по сердцу. Особливо те, кто вчера еще нос воротил от «подмастерья Петрушки», а сегодня видят, что он и чином обласкан, и самим Царем отмечен, и Брюс ему покровительствует. Зашипят, заскрежещут зубами. Начнут пакостить исподтишка. Как с тем углем было, или с деньгами фальшивыми, что ему подбросили. Брюс докладывал. Знает Петр эти порядки. Сам через такое проходил.