– Мама, можно я сама разберусь в этих вопросах - за что мне стыдно, а за что нет?

– Что тут разбираться, я и так, наперед все вижу. Поверь моему опыту. Как только слетят твои розовые очки, ты взвоешь! И что дальше? Второй позорный развод?!

– Мам, ну мне просто с ним хорошо! Можешь ты это понять?!

Но она только яростно гремит посудой у раковины.

– Я - на работу...
– обуваюсь.

Уйду пораньше. Пока она совсем меня не сожрала.

– Что в таком виде и пойдешь?
– вытирая руки полотенцем, поворачивается она.

– Получу деньги, куплю костюм. Пока - так.

– Я тебе купила.

– В смысле?..

– Я купила тебе костюм, Наташа. Утром ходила в торговый центр.

– Мам...

– Переоденься.

Бросает костюм на вешалке на диван.

Стою, смотрю на него сверху. Поднимаю.

Это скорее в мамином стиле. Бежевый. Вязанный. В стиле королевы английской. Юбка чуть ниже колен. Верх в мелких вязаных цветах. И он не плохой, нет... И может быть ещё пару месяцев назад, я бы его надела. Но сейчас, мне кажется, я надену его и мне будет сразу сорок или даже сорок два. А в утягивающих стильных джинсах, мне тридцать, не больше.

Разглядываю. Дорогой. Хорошего качества. Но...

– Нет.

Может, потому что Саша меня старше, а может ещё по какой причине, каждый раз пообщавшись с ним, чувствую себя моложе и легче. И хочется удержать это ощущение подольше! Пусть будут Лизины джинсы и ее короткий пуловер с пышными рукавами. Сама бы я себе такое, конечно, ни за что не купила. Но раз уж случай надел их на меня...

– Вот это всё, - дёргает меня за пуловер, - тебе не по возрасту. Это пошло и безвкусно.

"Значит, надо брать!" - звучит у меня в голове фраза из известного фильма.

– Мам, - уклоняюсь я опять от нее.
– Во-первых, у меня или белые кроссовки, или черные ботильоны на двенадцати сантиметровом каблуке. Ни то ни другое надеть с этим костюмом нельзя. Во-вторых, спасибо большое, но одежду мне пожалуйста не покупай.

Обидевшись, уходит к плите.

– Неблагодарная... Ну иди в тряпках, позорь мать.

И я быстрей уже одеваюсь, чтобы 'идти позорить мать", пока она не добавила мне ещё каких-нибудь тяжёлых мыслей в нагрузку.

– А на голове у тебя что?

– Волосы, мам.

– Собери!

– Нечем, - развожу руками.

Но она недовольна тем, что я отделалась слишком легко. И как только я хватаю сумочку, ее срывает.

– А они все такие! Все до одного - кобели! Ты думаешь, одного на другого поменяешь и все?! Нет, моя дорогая, нет! Этот ещё хуже будет, вот увидишь... Вот увидишь...

Сбегаю поспешно за дверь.

Сердце болезненно стучит.

Господи, да я и так его уже заранее ревную к его работе и коллегам! Не с женой же он приспособился у стеночки не раздеваясь так горячо трахаться! Я все это и сама понимаю, не такая уж дура.

Зачем мне это всё накидывать?! Неужели мама не понимает, что это делает мне больно?!

Я может верить хочу в настоящих и стоящих мужчин.

Но энергия моя сожрана, и я уже не чувствую себя молодой и красивой, как после Саши. А снова так себе разведенкой бальзаковского возраста.

И совершенно никаких сил встречаться теперь с коллегами, смотреть им в глаза и улыбаться, делая вид, что я в порядке.

И сейчас бы я отказалась от предложения подхватить студентов. Но ведь уже пообещала...

Уныло плетусь в университет.

И так дерьмово душеньке моей, что стоя у крыльца, я звоню Саше. Чтобы хоть немного вернуть того самого ощущения.

– Иштаров.

– Привет, - выдыхаю, вылавливая из себя улыбку.

– Что случилось?
– подозрительно.

– Нет... Ничего. Просто очень захотелось позвонить.

– Ну... Похвально, Наталья Антоновна, - шутливой интонацией.

– Саш... А ты можешь меня забрать? В девять. Из университета, - решаюсь я, пытаясь скрыть надрыв в интонациях.

– А что ты там делаешь? В девять.

– Пришлось вернуться на работу. Заочники. И мне очень тяжело здесь.

– Не могу говорить, - меняется его тон на деловой.
– Перезвоню.

И я растерянно кручу в руках телефон. Не перезванивает. Мне становится ещё хуже...

Как полная размазня поднимаюсь на кафедру. В груди жжет от гадливости.

Открываю дверь кафедры.

– Добрый вечер.

На кафедре Слава и пара наших сплетниц постарше меня.

– Наталья Антоновна!..