— Даже как-то жалко закрашивать, — кашлянув, сказала Надя неуверенно.

— Теперь понятно, чего меня так долбануло, — добавил Тёма, тоже, почему-то, кашлянув.

— А вот это слово на букву «Мэ», которое Мотя кричала — это чего? — поинтересовался я у Илюхи, когда он выбрался из-за моей спины, сразу шагнув к столу. Только ответил он с паузой, потому что, едва достигнув столешницы, сорвал пробку с непочатой бутылки рому и принялся глотать, как я давеча — воду у подножия чёрной скалы.

— То есть ты признаёшь, что ты — слово на букву «Мэ»? — оживился стальной приключенец, становясь рядом с морпехом и зеркально, пусть и с некоторой задержкой, повторяя его движения.

— Бог тутошний, самый древний. У разных племён по-разному зовётся, у масаев — Нгаи, у банту и шамбала — Мулунгу. Вроде Тора или Перуна — тоже грозой, громом и молниями повелевает. Но, как предания говорят, не только. Ещё вроде как именно он следит за священными деревьями. И он из одного из них первого человека вырезал. Кажется, — ответил Илюха. А мне показалось, что с каждым новым глотком рому морпех становился всё больше пиратом. И легче с его пояснений не стало.

— Не, я не Мулунгу. Я — Дима Волков. Это точно совершенно, у меня и паспорт есть, там написано. Ты поднял бы родню с полу, чего они валяются-то? — посоветовал я Умке. Пока он ещё, кажется, ходить мог.

Рязанский пират (а он уже, пожалуй, был в меньшей степени морпех) обратился к лежавшим у меня в ногах родственницам с пламенной речью. Я узнал уже два слова: Мсанжилэ и Мулунгу. Ну и свои имя-фамилию. Поднимались чёрные дамы нехотя.

— Мотя, ты же взрослая девочка, с высшим образованием, да ещё и не с одним, наверное! Хватит так на меня смотреть. Я живу в другой стране, на другом континенте и быть местным Богом даже с точки зрения логики не могу! — обратился я к летучей бывшей блондинке по-английски. Поёживаясь, потому что Надя принялась-таки мазать синяк. Начиная снизу, с Кейптауна.

— Нас учили, что в вопросах богословия логика своеобразная, — осторожно ответила она. Всё-таки слышать такой чистый английский с таким произношением из уст чёрной жемчужины, обёрнутой в бусы и мешковину было очень странно. — А ещё говорили, что высшая логика — это вера. И что Боги — явления других масштабов и измерений, чтобы пытаться судить о них привычными нам способами и методами.

Ого, какая умная оказалась. «А так и не скажешь» — влез внутренний скептик. «Девочка дело говорит» — задумчиво ответил реалист. «Эти двое того и гляди весь ром выжрут» — не удивил ничем новым фаталист.

* Мулунгу — первопредок, верховный бог, бог грозы в мифах бантуязычных народов Восточной Африки.

Нарядились диверсанты оперативно, и будто бы сами удивились, неожиданно оказавшись решительно не готовыми к привычному «если завтра война, если завтра в поход».

— Помяни моё слово, Умка! Завтра бабка, сидя верхом на зебре или жирафе, ему подарит кимберлитовую трубку и полстраны! — убеждал Головин, стараясь держать серьёзное лицо. Но ром очень мешал, поэтому морда получалась хитро-довольная, как у кота возле сметаны.

Жёны наши ушли, забрав с собой Маньку и Мотьку, а к нам прислали Мутомбо, наказав глаз с нас не спускать. А чего их спускать-то? Мы и сами никуда не планировали выходить. Я — в особенности. Меня на природу вовсе не тянуло. Как отшибло.

— Мвадуи* далеко отсюда. Там три четверти голландцам принадлежит, и четверть местным властям. При всём уважении к тебе и Мсанжилэ — ничего не получится, — почти чисто парировал Илюха.

— А чего у вас тут всё на букву «Мэ» начинается? — поднял в приключенце голову лингвист-языковед. — Ну, эти трое женщин — ладно, они родня, у них, может, принято так. Но Волкова тоже обозвали, Мутумба твой здоровый какой вон сидит, теперь ещё шахта эта… Других букв нет в Танзании что ли?

— Первый раз об этом задумался, — помолчав, признался морпех. — И знаешь что?

— Что? — потянулся к нему через стол Головин, чуя интригу.

— Хрен его знает, вот что! — совершенно уверенно кивнул Умка, едва не упав со стула.

— Тьфу ты, я думал — тайна какая, — обиделся Тёма, отодвигаясь обратно и тоже чуть не съехав со своего.

— До тех пор, пока вас сюда не притащило, тут тайн не было ни одной, почитай, — хмуро пробурчал морпех.

— Это — да, — согласно кивнул Головин. — У меня — та же история, один в один. Смотри, жил себе, в ус не дул, путешествия организовывал с большим успехом. Пока этот чёрт ко мне в офис не пришёл!

— Это который? — уточнил Илюха, оглядываясь. Наверное, глаза фокусировать стало невыносимо трудно, поэтому он, кажется, даже не пробовал.

— Да вон, Волков! Улыбается ещё сидит! Чего ты лыбишься, вредитель?! — скажи мне кто ещё совсем, кажется, недавно, что на меня будет орать в дымину пьяный диверсант-убийца, а я не испугаюсь — нипочём бы не поверил.

— Потому что я эту историю слезливую слыхал уже пару раз, Тём. Совсем недавно ты бабе Даге плакался на судьбинушку свою горемычную. Она тебя тогда убаюкала, деточку, и спать отправила. Старая школа, высокий класс, я так не умею. Могу плюнуть. Или в ладоши хлопнуть — хочешь? Незабываемое путешествие в один конец, а? — развёл я ладони.