Встречать нас вышел сам хозяин, как и всегда. Обнялись и пожали руки, привычно подняв сначала указательные пальцы к губам — один раз всего Самвел своим трубным приветствием поднял еле заснувших Мишуток, но с тех пор ритуал встречи не менялся: сперва издалека напоминали звонкому армянину, что эти три рупора не обмануть и не отвлечь потом ни хашем, ни коньяком, ни пером полярной совы. Вопить будут, пока не надоест. А потом всё равно продолжат. Упрямые и настырные. И в кого бы это только?

Хитрый Врунгелян ещё на стадии строительства спланировал так, чтобы одно крыло летней веранды и небольшой зальчик за ним имели отдельный вход, с противоположной стороны от общего крыльца. Вся постройка в принципе очень успешно повторяла очертания прародителя — кафе-музея «Арарат» в Белой Горе, где сейчас трудился кто-то из многочисленной родни Самвела. Он же перебрался «на материк», или, как сам говорил, «ближе к югу», хоть и выходило, что ближе к западу. Но, как бы то ни было, в результате этой крайне удачной миграции одного отдельно взятого армянина мы получили гостиницу и очень душевный ресторанчик, в котором у нас всегда были места, вне зависимости от времени суток и календарных праздников. Гарик и Лиза тоже подхватили эту идею, оставляя один стол в постоянном резерве даже при полной посадке, но первым, как он постоянно горделиво отмечал, был именно Врунгелян. Да и к домам нашим ближе был «Арарат-2».

Поскольку и мы, и жёны были сытыми, попросили только чайничек фирменного таёжного чаю. Не знаю, как умудрялись его здесь так делать, но, попробовав впервые, я стал заказывать постоянно. Казалось — чуть зажмуришься, и из-за лиственицы вот-вот выйдет серый сосед, посидеть у камелька вместе, посмотреть на частые и яркие северные звёзды, что висят там, кажется, гораздо ближе к людям. Закопчённый алюминиевый чайник, заслуженный, покрытый царапинами и вмятинами, из носика которого лился в непременные эмалированные кружки тёмный отвар, пришёлся по душе горожанам, став одной из фирменных фишек здешнего общепита. Как и душевный подход к каждому гостю, и потрясающей свежести продукты.

Солнце заходило за тот самый холм, с которого мы недавно спустились. Мишки мирно посапывали и причмокивали во сне. Багряные лучи отражались от окон домов на противоположной стороне улицы. Мы поимённо знали каждого жителя тех домов. Как и остальных горожан. А они — нас, разумеется. И приветливо здоровались при встрече. И искренне старались помочь в любом деле — от того, которым занимались, до самых, порой, неожиданных, что с завидным постоянством подкидывала неуёмная фантазия нечаянного богача с его друзьями. И это было замечательно, потрясающе и чудесно. Как в сказке. Но только наяву.

Мила и Бадма, а с ними, понятное дело, и Лорд с Тёмой, ждали прибавления. Постоянно подкалывая нас с Надей, чтоб догоняли. Мы отшучивались, что, мол, нам больше процесс нравится, чем результат, и вообще: будет у вас по трое — приходите, поговорим. Два колобка на последних неделях облюбовали «Арарат-2» настолько, что, кажется, только на осмотры и ночевать отсюда выбирались. Надя, как неотъемлемая часть «теневого ночного правительства Города», соответственно тоже. Их ещё называли «женсовет», «триумвират» и, почему-то, «комитет». Они на людях сердились и возмущались, но мы с мужиками знали — жёнам льстило такое внимание. Им было невдомёк, что Док давно распорядился, чтобы где-то рядом постоянно стояла машина «скорой», и что в роддоме тоже были давно готовы. Как и то, что мировой слёт акушеров-гинекологов и ещё каких-то родовспомогателей, проводимый с демонстрацией ведущих новинок профильного оборудования, тянувшийся в Городе уже почти месяц, был организован не просто так. И что помимо нескольких десятков контрактов на приличные суммы, по которым больница и ФАП-ы, вотчина моего друга Стаса, оснастятся в ближайшее время ещё лучше, хотя куда уж, казалось бы, Город прирастёт ещё несколькими семьями. Люди, что приезжали к нам, все, за крайне редким исключением, хотели остаться. Отбор тут был похлеще, чем в «Кремлёвскую роту», как говорил Головин. Но за эти два с небольшим года мы уверились полностью — решение подбирать поселенцев штучно было совершенно верным. Создать такой Город, такую замкнутую экосистему, уникальную социальную группу как-то по-другому просто невозможно.

А завтра был запланирован праздник. Исполнялось два года «Трём медведям». И Городу. Новые Княжьи Горы тоже готовились отмечать день рождения. И, как водится у нечаянных богачей, без сюрпризов мы обойтись просто не могли.

То выступление трёхцветного трио на острове мы вспоминали частенько. И выход из-под сени деревьев, и драматическая пауза — и апогей, с демонстрацией того, что шутки шутками, но могут быть и дети, как ещё давным-давно, до моего рождения, говорил мудрый Райкин. И нашу реакцию тоже.

Я тогда с тяжким вздохом поднялся, отряхнул ладони от белоснежного песка и скорбно шагнул к трём замершим в непонимании ангелам. Обнял своего, сухо, по-деловому. И сообщил:

— Мужайтесь, дорогая! — дёрнув при этом подбородком, как незабвенный штабс-капитан Овечкин из «Новых приключений неуловимых».

Надежда не подвела, мгновенно выдав в ответ с интонацией гнусавого Кролика из «Винни-Пуха»:

— Уже уходите?

Держать независимое и невозмутимое лицо сделалось невозможным, да уже и незачем. Я подхватил жену на руки, подкинул, поймал, перехватив поудобнее, обнял уже по-настоящему и расцеловал. К этому времени начали шевелиться лежавшие на песке друзья, подобного опыта не имевшие, как и жён с таким идеальным чувством юмора, как моя.

— Эт-то то, о ч-чём я думаю? — ткнул пальцем в полоски Головин. Бледный Головин. Чуть заикающийся, бледный и с обалделым видом Головин, какого, готов спорить, никогда никто и нигде не видал, ни в тех примерно краях, ни в этих.

— Откуда я знаю, о чём ты там думаешь? — резонно отреагировала Бадма, качнув загорелым бедром. Чем заморозила приключенца ещё на пару минут.

Финансовый гений предсказуемо сложил два и два быстрее военного — Лорд подхватил и закружил Милу, вопя что-то непонятное, но крайне эмоциональное. Тут догрузилось понимание картины и у Тёмы. Он сцапал неуловимым, но каким-то бережным движением, свой цветок прерий и запустил второе торнадо на песке, рядом с Ланевскими, ухитряясь как-то не пересекаться траекториями. Специалист, видно по нему.