Я сел на край кровати, положив руку отца себе на колени и заставив его зарычать от боли, и эта боль вот-вот должна была стать намного сильнее. Я промыл порез спиртом, а затем воткнул в него иглу, вызвав у него шипение боли, которое заставило меня улыбнуться.

Да, я собирался насладиться этой болью, и, меня ни хрена не волновало, что это превращало меня в садистский кусок дерьма. В конце концов, я им и был.

Я не торопился зашивать его, наложив больше швов, чем необходимо, чтобы удостовериться, что насытился местью над его плотью. Закончив, я встал, желая увеличить расстояние между нами, а он потянулся за пачкой сигарет на прикроватной тумбочке.

Он закурил, и едкий запах моей собственной вредной привычки окутал меня, когда воздух наполнился дымом, а во мне поднялась тяга к тому же виду зависимости. Она была связующим звеном между нами, одной из наших немногих общих черт, хотя иногда я боялся, что внутри меня их было больше. Части меня, доставшиеся исключительно от него, — мерзость, которую я никогда не смогу вытравить.

— Миссис Бевлин вернется завтра, — сказал я ему, направляясь к двери и ведя за собой Роуг.

— Почини заднюю дверь, прежде чем уйдешь, — язвительно бросил он мне. — Какие-то придурки-дети взломали ее прошлой ночью, а сегодня утром у меня на кухне был гребаный койот. Мне пришлось отгонять его своей тростью.

Я улыбнулся этому образу, обняв Роуг за плечи, когда выводил ее из комнаты, и крикнул ему в ответ: — Я пришел залатать твою руку, а не возиться с дверью.

— Не смей отвечать, повернувшись ко мне спиной, мальчик, — огрызнулся он, но когда я посмотрел вниз на свою девочку, я не почувствовал язвительности этих слов, мое сердце не дрогнуло от страха. Он был просто стариком в своей постели, неспособным подняться и причинить мне боль, как когда-то.

— Пойдем, Эйс, — прошептала она, и я вспомнил о жизни, ожидающей меня за пределами этого места.

Мне не нужно было больше оставаться здесь, я отсидел свой срок в этом аду и хотел забыть об этом, как только смогу.

— Эй! Ты слышал меня, мальчик? — крикнул мой отец.

— Нет, — ответил я, уходя по коридору и не потрудившись оглянуться. Он был моим прошлым, а не настоящим. И единственное, что сейчас имело для меня значение, — это девушка, которая смотрела на меня глазами полными солнца, и мужчины, которые ждали меня в нашем доме. Это место было тюрьмой, но это была больше не моя тюрьма. Она принадлежала ему. И он сгниет в ней вместе со своими грехами.

Солнце палило прямо на меня, когда я лежала на полотенце, мои пальцы скользили по песку, а доска сохла рядом со мной. Это был потрясающий день, вокруг было чистое голубое небо, и только крики чаек и плеск волн наполняли воздух.

Я пользовалась всеми преимуществами частного пляжа «Арлекинов», загорая полностью обнаженной. Скорее всего я стану морщинистой старухой, если продолжу в том же духе, но я не могла найти в себе сил остановиться. Мне слишком нравилось чувствовать себя загорелой, чтобы беспокоиться об этом. К тому же, что такое несколько морщин в качестве платы за хорошо прожитую жизнь?

Отдаленный смех дал мне понять, что мои мальчики развлекаются на воде. Все они все еще занимались серфингом, кроме Рика, который, как обычно, присматривал за мной, и я знала, что он очень внимательно следит за мной, даже когда я была с закрытыми глазами.

— Из-за тебя чертовски трудно обращать внимание на что-либо, кроме тебя, красавица, — проворчал он со своего места на собственном полотенце рядом со мной.

— Ты всегда можешь раздеться и ощутить загар на всем своем теле, — заметила я.

— Если я разденусь рядом с тобой, то через несколько минут окажусь внутри тебя, — твердо ответил он. — И как бы мне ни нравилась идея потрахаться здесь, под открытым небом, где каждый может увидеть и напомнить им, кому ты принадлежишь, я не думаю, что смогу хорошо нести вахту при таком раскладе.

Я ухмыльнулась про себя, открывая глаза, и поднимая руку, чтобы прикрыть их от солнца, а затем невинно заморгала, глядя на него.

— Подумай обо всем этом песке, — ответила я. — Секс на пляже предполагает большое количество песка, попадающего в самые неподходящие места.

— Да. Песок — это то, что меня отталкивает, — невозмутимо произнес он, и я прикусила губу, когда посмотрела на него, сидящего боком на шезлонге рядом со мной: его босые ноги были в песке, а влажные пляжные шорты натянулись на его явно твердом члене.

Я заставила себя сесть, и мой пристальный взгляд скользнул по Дворняге, который свернулся калачиком в своем шезлонге под тенью зонтика, а затем перевела его на воду, где Чейз, Фокс и Джей-Джей пытались поймать волну.

— Ставлю пятьдесят баксов, что смогу заставить тебя кончить, прежде чем они доберутся сюда, — сказала я, придвигаясь к нему на коленях и соблазнительно облизывая губы.