— Ты тоже, Адское Пламя. Сумасшедше вел машину, — сказала она, и ее взгляд скользнул к разбитому джипу позади нас, когда копы начали спускаться с холма, выкрикивая команды, чтобы мы показали им руки. — Пока ты не врезался.

— Большое спасибо. Полагаю, теперь мне придется купить нам новый джип, — сказал я, глубоко затягиваясь сигаретой и поднимая руки, невинный, как ягненок. Никому не нужно было знать о двух пистолетах, которые я засунул сзади в джинсы, не говоря уже о гранате в моем кармане.

Бруклин тоже подняла руки, глядя на них глазами лани, отчего казалась такой милой и безобидной. Ложь, ложь, ложь.

— Встаньте на колени, — рявкнула женщина-полицейский, взяв инициативу в свои руки, медленно пробираясь сквозь деревья с семью своими приятелями, расположившимися позади нее, — все они направили оружие в нашу сторону.

— Что она сказала, любимая? — Спросил я, не выпуская сигарету, и пока я говорил, из моих губ повалил дым. — У меня в ушах что-то постоянно звенит из-за аварии.

— Я сказала, встаньте на колени! — завопила она, вся такая нервная и покрасневшая. Ей бы поберечься. Ведь высокое кровяное давление, убивает не хуже меня, а это о чем-то говорило.

— На колени? — Невинно спросил я, и Бруклин склонила голову набок, как будто тоже не поняла.

— Сейчас же, или мы будем стрелять, — прорычала женщина-коп, и я кивнул.

— Ладно, ладно, успокойся, не нужно орать, — рявкнул я.

Я опустился на одно колено, а затем на другое, Бруклин последовала моему примеру, и я держал свои покрытые татуировками руки высоко, чтобы полицейские могли видеть их ясно как день.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на мою маленькую психопатку, — мне нравился голодный огонь в ее глазах, — и я подмигнул ей, выпуская сигарету изо рта с каскадом горящих искр.

Бруклин резко вдохнула, прикусив нижнюю губу, когда ее глаза проследили за падением сигареты на землю. Я наблюдал в отражении ее зрачков, как фитиль загорелся и начал с молниеносной скоростью прожигать себе путь в траве.

— Извините, — сказал я, переводя взгляд обратно на копа, когда она подошла ближе, снимая с пояса пару наручников и глядя на меня, как на загнанного в угол льва, что было, пожалуй, единственным разумным поступком, который она сделала с момента своего прибытия. — Но в моей жизни есть только одна женщина, которой я позволяю обыскивать меня.

— О-о-о, — вздохнула Бруклин, и я широко улыбнулся ей, когда фитили догорели и фейерверки взорвались с таким грохотом, что я чуть не плюхнулся задницей в грязь.

Копы закричали, будучи атакованными, а я схватил Бруклин сзади за шею, поднимая ее на ноги. Мы вдвоем бросились бежать к деревьям, оставляя за собой хаос, как всегда.

Мы позвонили девушке моего племянника, чтобы она отвезла нас домой, где мы будем праздновать лучшим из известных нам способов — голыми и окровавленными после охоты.

Шон отошел от меня, когда я с трудом поднялась на ноги, окровавленная, в синяках и забрызганная грязью с кукурузного поля, не говоря уже о том, что моя холодная, мокрая одежда и волосы прилипли ко мне, как у какой-то утонувшей крысы.

— Все началось, когда я был мальчиком, — спокойно сказал он, даже не глядя в мою сторону, перекидывая винтовку, из которой стрелял в меня, через плечо и с важным видом направляясь в соседнюю комнату.

Я посмотрела на лестницу, пытаясь понять, где он держит мисс Мейбл, и Шон свистнул мне, как будто подзывал собаку.

— Не отставай, сладенькая, или мне, возможно, придется мотивировать тебя, — предупредил он, заставляя мои ноги следовать за ним.

Фермерский дом выглядел так, будто в нем давно никто не жил, хотя мебель все еще стояла вдоль стен. Внутри пахло затхлостью, а интерьер явно устарел: обои в стиле семидесятых местами отклеивались, а пыль покрывала буквально все.

На полу в пыли виднелась дорожка, указывающая на то, что кто-то регулярно ходил здесь. Я подумала, что Шон, должно быть, потратил немало времени на подготовку этого места.

Низкий гул генератора объяснял, почему горел свет, но ничего больше здесь, похоже, не работало.

Проходя мимо ближайшего окна, я с надеждой посмотрела на него, но оно оказалось кое-как заколочено деревянными досками. Их прибили недостаточно плотно, чтобы полностью блокировать свет, просачивающийся в темноту, но между ними не было ни одной щели, через которую мог бы пролезть человек. А количество гвоздей ясно давало понять, что выбить эти доски будет практически невозможно.

Я старалась не хромать, перенося вес на правую ногу, но жгучая боль от пули, которая задела меня, усиливалась при каждом моем движении, но я не хотела, чтобы Шон знал об этом. Я не собиралась доставлять ему удовольствие видеть, как я морщусь.