— Три, — выдохнул он, и вот так, обнаженные и свободные от оков, которыми страх пытался сковать нас, мы прыгнули.

Теплая вода окутала нас, когда мы погрузились под воду, и я широко раскрыла глаза, пряди радужных волос разметались вокруг меня, пока я переводила взгляд между моими мальчиками с широкой ухмылкой, и облегчение захлестнуло меня, когда я обнаружила, что они улыбаются в ответ. Вода скользила по моей обнаженной плоти, ощущаясь так чертовски приятно и так же естественно, как дыхание.

Я отпустила их руки, оттолкнувшись от голубой плитки, выстилающей дно бассейна, прежде чем поплыть к дальнему его концу под поверхностью, а трепет и свобода, которые я всегда чувствовала в воде, окружили меня, как старый друг, обещая не отпускать.

Я вынырнула за воздухом как раз в тот момент, когда чья-то рука сомкнулась вокруг моей лодыжки, и у меня вырвался дикий крик, когда меня снова потянуло под поверхность, и я ударила Чейза ногой, заставляя его отпустить меня.

Когда я снова всплыла, Джей-Джей тут же окунул меня под воду, и мы втроем с криками и смехом начали битву брызг.

Быстро стало ясно, что игра приняла новый оборот: они оба пользовались любой возможностью ущипнуть меня за соски и куснуть за шею, то подбрасывая меня над бассейном, то окуная с головой под воду. Мой смех быстро перешел в негодование, когда они решили объединиться против меня.

Я повернулась и поплыла от них, заметив шланг, свернутый у задней двери, потому что идея окатить их ледяной струей показалась мне очень привлекательной.

Но когда я добралась до кромки воды и начала подтягиваться, появился Чейз, шлепнув меня по заднице, когда я уже почти выбралась, и этот влажный шлепок заставил меня наполовину вскрикнуть, наполовину застонать, выгнув спину, и задрав задницу к голубому небу.

Джей-Джей схватил меня за бедра, когда я попыталась выбраться, а его зубы впились в другую мою ягодицу как раз в тот момент, когда я заметила пару черных кроссовок, остановившихся прямо перед моим носом, и мы все замерли.

— Иисусе, — низкое рычание Лютера заставило меня запрокинуть голову и посмотреть на него сквозь мокрые пряди моих ярко окрашенных волос. Нагота вдруг перестала казаться такой раскрепощающей, когда я задумалась, насколько заметным получился тот отпечаток ладони на моей заднице, ведь он определенно мог разглядеть каждый ее округлый дюйм. Ах да, еще на ней были следы от зубов… — Есть ли веская причина, по которой вы трое торчите с голыми задницами в моем бассейне, визжа и улюлюкая, как свора собак, когда есть работа?

— Было бы лучше, если бы я был в шляпе? — Спросил Джей-Джей, его руки все еще сжимали мои бедра, и от положения, в котором мы находились, мои щеки покраснели, как будто я была непослушным ребенком, которого только что поймал отец.

— Нет, Джонни Джеймс, не было бы, — прогрохотал Лютер как раз в тот момент, когда Рик и Фокс вышли во внутренний дворик.

— Эй, — рявкнул Маверик, указывая на нас троих и подходя ближе. — Что я вам говорил, ублюдки, насчет того, чтобы устраивать оргии без меня?

— Ради всего святого. — Отвернувшись от нас, Лютер провел татуированной рукой по лицу, а я быстро увернулась от Джей-Джея, пнула его, когда он отказался отпустить, и вылезла из бассейна.

Рик поднял меня на руки, схватил за задницу и провел языком по губам, притягивая к себе мое мокрое тело, не заботясь о том, что вода заливает его одежду и что рядом стоит его отец.

— Вот, — сказал Фокс, протягивая мне полотенце, и я толкнула Рика в грудь, чтобы заставить его отступить, и рассмеялась, когда он проклял меня, но в конце концов сдался и отпустил.

Фокс занял его место, обернув вокруг меня огромное полотенце, так что я была прикрыта от шеи до лодыжек, и закручена в него, как буррито.

Лютер по-прежнему стоял к нам спиной и направился к металлическому столу, стоящему ближе к дому, опустившись на стул. Он не смотрел в нашу сторону, бормоча что-то о том, что нужно почистить его бассейн.

— Ты собираешься рассказать нам, чего хотел от тебя Картель, старина? — Маверик крикнул ему вслед, но Лютер отмахнулся.

— Это сложно. Поговорим, когда я что-нибудь съем.

Рик закатил глаза, и я фыркнула от того, как они с Лютером так легко вернулись к своим старым отношениям отца и сына, несмотря на все, что произошло между ними. Это было супер мило, даже если я не осмеливалась высказать это мнение вслух.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросила я Фокса, когда он заправил прядь моих мокрых волос за ухо, и уголки его губ приподнялись в улыбке.

— Лучше, — солгал он. А может, он просто говорил о том, что чувствует по отношению к нам, потому что, когда я была так близко к нему, меня охватывало тепло, которого я жаждала чертовски долгое время, и облегчение, которое я испытывала, наконец-то получив его, было ощутимым. — Иди одевайся. Обед на подходе, и нам нужно кое-что обсудить.