Я перекатился на колени, прежде чем встать на ноги, и посмотрел на реку, заметив Фокса и Лютера, которые плыли ко мне: оба выглядели более чем потрепанными, но живыми — и это было прекрасно. Я сделал это. Первое задание, которое мне дали, чтобы доказать свою ценность, было, черт возьми, выполнено.

Я уронил топор и подобрал длинную ветку с земли позади себя. Подбежав к краю воды, я опустил ее в течение реки, чтобы помочь им выбраться.

Они оба ухватились за нее, и я закряхтел, сильнее упираясь ботинками, борясь с течением реки, чтобы удержать их вес и дождаться, пока они выберутся.

Лютер подтолкнул своего сына вперед, и Фокс взял меня за руку, его глаза были полны подозрения, когда он позволил мне вытащить его на берег, прежде чем повернуться, чтобы помочь мне вытащить и Лютера. Огнестрельная рана на моей руке отзывалась болью при каждом движении мышц, но я знал, как при необходимости отвлечься от подобных вещей.

Я отбросил ветку и посмотрел в сторону водопада, не удержавшись от смеха, когда понял, как далеко нас унесло вниз по реке. Отсюда до «Моста Висельников» было, должно быть, больше мили, а поскольку дороги не проходили так близко к его берегам, я был уверен, что «Мертвые Псы» остались далеко позади.

Я не мог перестать смеяться, глядя на двух «Арлекинов», которые сейчас больше походили на утопленных крыс, чем на королей. Я сел на землю и поднял свой топор, пока они стояли надо мной, хмуро разглядывая меня с любопытством.

Лютер бросил взгляд на сына, и я ободряюще махнул рукой, давая им минуту для эмоциональных излияний, прежде чем им придется иметь дело со мной. Он посмотрел на Фокса так, будто тот вернулся с того света — что, если уж на то пошло, было недалеко от правды, — и сдавленный звук застрял у него в горле, когда он обнял своего мальчика, крепко прижимая его к себе и бормоча слова облегчения, пока они цеплялись друг за друга.

Фокс обмяк в объятиях отца, крепко прижимаясь к нему и отвечая на его слова облегчения по поводу того, что они выжили, а их любовь друг к другу была явной и бередила старые раны моего прошлого.

Когда они, наконец, разорвали объятия, то с подозрением посмотрели на меня, а у Фокса Арлекина появился опасный взгляд, который точно сказал мне, почему он заслужил свой титул принца «Арлекинов». Этот засранец только что раскачивался на шее, лицом к лицу с самим Мрачным Жнецом, и не было похоже, что он даже отдаленно потрясен своим танцем с загробной жизнью, хотя синяк вокруг его горла выглядел просо ужасно, а колотая рана в боку кровоточила сквозь промокшую футболку.

— Ты, блядь, кто такой? — Хрипло спросил Фокс, хотя у меня возникло ощущение, что он прекрасно узнал меня, но хотел знать, кто я на самом деле. Его голос был хриплым из-за веревки, которой была стянута его шея, а темно-зеленые глаза горели всей той жизнью, которой его чуть не лишили.

— Трудно сказать в наши дни, — признался я, запуская одну руку в свои короткие дреды и откидывая их с глаз, в то время как другой крепко сжимал свой топор. — Но я предполагаю, что настоящий вопрос, который ты хочешь задать, заключается в том, на кого я работаю?

— Не умничай, парень, — предупредил Лютер, похоже, думая, что я почувствую угрозу от его мачо-бреда.

Я давно утратил способность испытывать страх, поэтому только ухмыльнулся ему, взмахнув топором, чтобы напомнить ему, что я здесь единственный вооруженный человек. И пусть я был моложе их, но я всегда предпочту оружие опыту. К тому же, я прожил такую жизнь, которую нельзя измерить годами — то, что я пережил, чему стал свидетелем и выстрадал, не потребовало десятилетий, но все равно оставило отпечаток.

— Успокойся, а то еще волосы начнут выпадать, — посоветовал я. — Кроме того, насколько я понимаю, вы заключили сделку, чтобы получить мою помощь, так что я должен предположить, что вы уже знаете ответ на свой вопрос.

— Кармен? — спросил он со смесью надежды и трепета на лице, и Фокс поднял бровь, массируя горло, где синяки от веревки уже гневно пылали на коже.

— Ага. Вы оба официально обязаны ей жизнью. Будем надеяться, что вы в состоянии заплатить по счету. — Я ухмыльнулся им, пока они обменивались обеспокоенными взглядами, но мое внимание привлекло движение на противоположном берегу реки, и я вскочил на ноги, заметив, как гребаный Шон выбирается из воды.

— Да ладно, этого просто не может быть, — прорычал я. — Я выстрелил этому ублюдку в грудь. Он уже должен был лежать на дне этой чертовой реки.

До нас донесся смех Шона, когда он оглянулся назад, цепляясь за дерево и используя его для поддержки, указывая через бушующую воду на нас. Кровь пропитывала его рубашку, и он сжимал место, куда я выстрелил, хотя место ранения было намного правее, чтобы причинить желаемый урон.

— Вы, «Арлекины», похожи на гнездо гребаных тараканов! — крикнул он. — Неужели вы не можете просто сдохнуть?