Возможно, что-то с моей памятью стало — я ведь был в прошлой жизни в этом времени и должен был помнить такие вещи. Наверное, происходит слияние с мозгом Саши Медведева, и, видимо, он и правда не шибко-то интересовался машинами.

— Медбратья тебя хвалили — говорят, грамотно всё сделал, — произнёс участковый. Он тоже курил.

— Служу Советскому Союзу. На моём месте так поступил бы каждый, — пожал я плечами.

— Хорошо, что на твоём месте не каждый, — покачал головой мал-лей, скользнув взглядом по председателю и отцу семейства.

— Спасибо, — кивнул я.

— Есть за что. Что ты там говорил — уазик видел? Свидетелем на суде будешь?

— Надо будет — буду, — хмуро ответил я.

— Это хорошо. А то сейчас разные люди есть. Кое-кто избегает этого. Хотя свидетелем человек обязан быть по закону. Это понятым можно отказаться.

— Потому что если свидетель не говорит, он становится соучастником? — догадался я.

— И морально, и юридически, — подтвердил мал-лей. — Ты борец судя по поясу и отсутствию пуговиц на пиджаке?

— Я — борец, — вздохнул я. Запах грязного пропотевшего пиджака тревожил мой разум.

— Ну, поехали, борец. Будем твой уазик искать. Хотя я знаю примерно, кто это может быть.

И мы снова сели на Урал, попрощавшись с председателем — хотя мал-лей записал его данные в свою книжку: он же тоже был свидетелем происшествия — и поехали в его деревню искать уазик.

Безошибочно участковый прибыл к огороженному брусом дому — он точно знал, куда. Калитка и большие ворота под большой транспорт.

Как только мотоцикл подъехал, свет в доме выключился. Совпадение? Вот уж не думаю.

Мал-лей слез с сиденья, как и прежде выключив зажигание, а я выбрался из люльки, взяв свою сумку с собой потому что она была на плече, а может, кровь на руках активировала мою военную память из прошлой жизни, а солдат всё своё носит с собой.

Подойдя к двери, младший лейтенант громко постучал в калитку. Да так, что где-то через дом залаяла собака. Потом постучал ещё раз. И еще раз, наращивая настойчивость.

— Березин, я знаю, что ты дома и не спишь! — окликнул он обитателя жилища.

— Гражданин начальник, это ты что ли?! — раздался заспанный голос из открывающейся двери дома.

— Я. Березин, я. Открывай!

— А чё стряслось? Я ж отмечаюсь регулярно.

— Да в гости к тебе решил зайти в рамках твоего административного надзора. Открывай.

— Сейчас штаны только надену. — И дверь дома закрылась.

— Освободился пару месяцев назад, сидел за браконьерство — два года по 166-й за ловлю рыбы взрывчаткой. И вот у него и есть похожий по твоему описанию уазик.

— Уаз «жигу» задницей цепанул — у него на правом заднем крыле или бампере должны быть свежие следы, — ответил я участковому.

— Уазик я вижу — стоит. А вот следов из-за темноты не видно, — сказал мал-лей, смотря в щель в заборе.

Неспешно дверь дома снова открылась, а шаркающая походка скользящих по дереву тапочек приближалась. Мал-лей наблюдал за идущим через щель в калитке и держал руку на кобуре, но, убедившись в чём-то, убрал руку и выпрямился.

— Чё так поздно, гражданин начальник? Я не один вообще-то. Ночь — пора любви, сам должен понимать! — на приблатнённых интонациях заговорил открывший калитку коротко стриженный парень — худой как Саша Медведев, сутулый, невысокий, по пояс голый, в штанах и тапках, с заспанным и помятым лицом.

— У-у, да от тебя разит, — поморщился мал-лей.

— А что — не имею права после рабочего дня с бабой рюмаху опрокинуть?

— Имеешь. Не имеешь права пьяным на машине рассекать и людей в кювет таранить.

— Да ты чё, внатуре? Я чё, своей жизни враг, что ли? — возмутился бывшей ЗК.

— Покажи-ка мне твой уазик. И заодно баба твоя пусть голосом со мной поздоровается, а то мне что-то кажется, что это не баба, а Вовка Дмитриев. Вас с ним на трассе видели вдвоём.

— Не, ты что-то путаешь. Я Вовку со вчера не видел.

— А я разве говорил, что это было сегодня? — С этими словами участковый с силой открыл дверь, и нашему виду предстал уазик — тот самый, со следами замятия на задней правой его части.

— Сука! — выкрикнул бывший браконьер и рванул в дом.

Мал-лей только и успел махнуть рукой, пытаясь взять захват, но его пальцы лишь скользнули по голому телу.

Дверь дома хлопнула, и прозвучал характерный звон засова.

— Короче, Березин, женщина, которую вы с дороги сбросили, жива, но нездорова! Скажите, чёрти, спасибо — граждане откачали, отмазав вас от 106-й. А вот по 108-й вам светит до 7 лет, плюс год за то, что скрылись, согласно 211-й, ну и согласно 210-й — по причине алкогольного опьянения — получите 8 лет строгого режима с конфискацией!