— Ты прости меня, — шепчу. Его руки накрывают мои ладони на его груди. — Я такая трусиха. Но можешь надеть мне кольцо. Только не торопи меня, и всё.

Я не вижу, но чувствую, как он улыбается. И на мой безымянный палец надевается колечко. А потом он целует этот палец и мою руку и выдаёт мне в ладонь: «Спасибо».

Артур

— Тамара, почему в комнате моего второго правнука пахнет хлоркой? — рявкает дед, проводя инспекцию в детской комнате моего сына.

Сына, которого мы через час забираем из роддома вместе с моей женой. Сына, что мне подарила женщина, которую я обожаю. Сына, который родился неделю назад. И мне кажется, я еще больше стал помешан на Аделине.

Иногда даже страшно от того, насколько сильно я на ней помешан. Кажется, если ее не станет в моей жизни, то…

Даже не хочу представлять, что тогда будет. И я впитываю ее каждый день все больше и больше. Но мне всегда мало. Сначала пределом мечтаний было просто заговорить с ней, вдохнуть запах, прикоснуться. Потом — присвоить ее себе в плане интимной близости. Потом — жениться, после — родить ребёнка. Казалось, куда больше? А мне всё мало. Аделина по-прежнему в шутку называет меня маньяком. Да, я повёрнутый на этой женщине.

— Так вы сами сказали, привести в порядок комнату, — возмущается Тамара на претензии деда.

— Я просил чистоту, а не запах химикатов, — ворчит дед.

Он еще хуже повернут на семье. Дед принял Аделину и Андрея, словно они его родные. Иногда в момент, когда у нас с ним возникают разногласия, дед на полном серьёзе грозится переписать всё свое наследство на Андрея и Аделину.

Его любимая цитата: «А тебе шиш!»

Так себе угрозы. Я, в общем, никогда не претендовал на его имущество, а если всё достанется моим детям и супруге, так это даже лучше.

— К нашему приезду всё надо перемыть чистой водой и проветрить, — снова дает указания Тамаре, закатывающей глаза. — Мой второй правнук будет здесь уже через час.

Да, мы остались жить у деда. Ему невозможно противостоять. Особенно когда он перетянул на свою сторону Аделину и Андрея. Дед так их очаровал, что я иногда ревную. Смешно.

На самом деле я его понимаю. Он строил этот большой дом для семьи. Мечтал, что здесь будут расти поколения. А по факту, после смерти бабушки оказался здесь в одиночестве. Отец работает в городе, и ему неудобно ездить каждый день из пригорода. Мать вообще не любит это место и плохо ладит с дедом. А я был увлечен своим делом и фотографией, всю сознательную жизнь колеся по Европе.

— Андрей, поехали за братиком, — дед берет Дюху за руку и выводит на улицу.

— Может, и меня прихватите? Я всё-таки отец.

Идем вместе к машине.

— Твое дело маленькое: сделал сына — и спасибо, — шутит дед. — Воспитаем.

— Но-но-но, — ухмыляюсь.

— Так, скорее поехали, чего стоишь. Заберем нашу девочку.

Садимся, едем в клинику.

— Отец твой соизволит прийти на выписку? — сквозь зубы интересуется у меня дед, словно мой отец — не его сын.

— Сегодня — нет. Они с мамой приедут на выходные, — сообщаю ему я.

— Да нах… — отсекается, посматривая на Андрея на заднем сиденье. — Да и зачем они вообще нам нужны, такие занятые? Ни стыда, ни совести, — возмущается дед.

Да, с отцом у меня не такая гармония, как с дедом. У нас и раньше были натянутые отношения, а теперь еще больше натянулись. Он был не очень рад тому, что я женюсь на женщине с ребёнком. Мне, в принципе, наплевать на его мнение. А дед так вообще обиделся.

Нет, мои родители, конечно, смирились и приняли Аделину, но нечасто нас навещают.

— Да ладно, забей, — отмахиваюсь я. — Отец остыл и тоже рад внуку, — пытаюсь смягчить.

— Так рад, что не приедет на выписку, — продолжает ворчать дед. — Ты цветов-то купил? — оглядывается назад, меняя тему.

— Всё заказано: и цветы, и шары. Заберем по дороге.

— Достойный хоть букет? — продолжает ворчать. По роду деятельности дед всё привык контролировать.

— Обижаешь.

И вот я с корзиной цветов для Аделины, дед с букетами и конфетами для персонала, а Андрюха с шарами ждем мою девочку и сына в специальной комнате. Я уже видел своего ребенка, держал его на руках и укачивал. Но сейчас всё равно волнуюсь, как в первый раз. Такой приятный мандраж.

Медсестра открывает дверь, и я вижу ее — мою Аделину. Она выходит к нам, держа на руках маленький сверток в белом пушистом пледе. Она без косметики, с простой косой, немного уставшая, но улыбается. Такая мягкая, теплая и, несмотря на вторые роды, всё же выглядит как девочка, моя девочка, на руках которой мой сын.

Такой крошечный и такой важный. И мое сердце бьется где-то в горле. Сглатываю.

— Встречайте Максима Артуровича, — тихо произносит Аделина.

Да, мы решили назвать сына Максимом.