Чисто и уютно, чего бы и не жить здесь, отдыхая от городской суеты.

Сам Ярик сидел на завалинке в тельняшке, наблюдал за горизонтом и строгал палочку складным ножом. Рядом с ним лежала камуфляжная куртка, но при ближайшем рассмотрении я увидел деревянную рукоятку под ней.

— Кабздец котёнку? — сразу спросил брат, когда мы вылезли из машины. — Сам бы этого п***са придушил.

— Конец, пишите письма, — подтвердил Глеб и подул на сбитый вчера кулак.

— Это ружьё дяди Юры? — спросил я, подходя ближе.

— Оно самое. Вот и сгодилось.

Ярик убрал куртку. Да, это старая двустволка, та самая, которую я искал. Сделал из неё обрез, как я и думал. Правда, слишком сильно обрезал, под одеждой носить проще, но и разлёт дроби теперь увеличится.

— Вот ещё, — я передал ему чехол с вертикалкой Барсукова, — отпили приклад со стволами, но не сильно, а то стрелять неудобно будет. Лишь бы переносилось проще. И смотри, ножик какой.

Кинул нож в бревенчатую стену, из которой уже торчал обломок штыка. Охотничий нож Режиссёра, красивый, воронённый, с наборной рукояткой, с остриём в форме щучки, вонзился рядом со штыком и задрожал.

— Оп-па, — Костя одобрительно поднял палец вверх.

— Техника хорошая, — Валера кивнул. — Кто учил?

Чуть не сказал, что он сам и учил меня метать ножи во время моей командировки, но вовремя промолчал. До этого момента ещё несколько лет.

— Давайте-ка на разбор полётов, — я показал на дом. — Что сделано и что нужно. Есть информация у меня, надо обсудить.

— Только меня на работе потеряют, — забеспокоился Глеб.

— Пару часов опера никто не потеряет, — сказал я. — Опера вообще ноги кормят, нечего ему в отделе сидеть. Давай, заходи, для тебя тоже задачи есть.

В доме, оказывается, была газовая плитка и красный баллон, подключённый к ней шлангом. На плитке стояла накрытая крышкой чугунная сковородка, уже полная жареной картошки, Ярик приготовил на всех. Причём как научился с детства, с поджарками.

Мы тоже не с пустыми руками: привезли с собой хлеб, сыр, молоко и холодную варёную курицу, Юлька вчера сделала. Глеб ещё хотел взять пива, но у меня — не милиция, бухать на этой работе нельзя. Дело серьёзное.

Расселись вокруг стола на табуретках, ели картошку ложками. От неё шёл пар, она хоть и прошлогодняя, но всё ещё вкусная.

— Мент его грохнул? — спросил Ярик, пока Глеб рассказывал подробности вчерашнего дела. — Да ладно! Точно? Да ну, не поверю! — он замотал головой.

— Не выдержал, — Сибиряк пожал плечами. — Ещё при Союзе что-то такое было между ними, этот Барсуков фоткал детдомовских на «Зенит», а тут вообще дело на поток поставил, на весь мир продавал. Вот Артём Сергеич и не выдержал, когда масштабы увидел.

— Хочет работать с нами, — сказал я, прожевав картошку. — Виделся с ним утром. И подсказал кое-чего дельного.

Если подумать, у нас теперь каждый имеет на счету хотя бы одного приконченного бандита или соучастие в этом. Серьёзные сроки всем грозят, если кто-то примется нас искать. Но зато все понимают, что ставки высоки, попадаться нельзя, а ещё нужно прикрывать остальных любой ценой.

Закончили обсуждать Режиссёра и то, что забрали у него, пора обсуждать следующее. Сковородка опустела, но мы не наелись, пожарили ещё яиц.

— У нас ещё не всё, — сказал я, отпив горячий чёрный чай из металлической солдатской кружки. — Надо нам понять получше, что из себя представляет Парыгин.

— Гад он, — с чувством произнёс Глеб. — Хитрый и злой, ублюдочный козёл. Но я ним только на допросах общался. Ярик, ты же его лучше всех знаешь. Ты-то с ним дольше нас контачишь. Что это за человек?

— А? — Ярик вздрогнул, о чём-то задумавшись. — Ты про чё, Сибиряк?

— Мы говорим: накидай-ка нам за этого Поджигу, — я усмехнулся, — кто он по жизни и чем дышит. Тебе такими словами понятнее, Коршун?

За столом рассмеялись, Ярик громче всех.

— А чё за интерес к нему? — спросил он подозрительным тоном, но снова засмеялся. — Короче, блатной, сидел по разбою, один из первых уголовников, что к нам пришли. Это раньше они в стороне от нас держались, а потом уже всё перемешались. Кто с Атаманом в качалке был, кто с Боксёром пришёл, ну и те, кто с Графом припёрся, на его блатной волне зависают. Ну, смешались все. Ну так чё, припёрся Парыгин, и давай всех жизни учить, ну ты же знаешь эту блатоту. Только пальцы гнут.

— Тебя-то он чего невзлюбил?

— Да хрен его знает, — брат пожал плечами. — Так-то с ним не кусались никогда. Да вот вроде и мирно со всеми жил, а так посмотришь — половина за чё-то замочить хочет.

— Ладно, Глебка, что там у нас? — я повернулся к Сибиряку. — Порадуешь?

— Седову ты грамотную наводку дал. Притащили, короче, вздутый труп Наума в морг, его судмед вскрыл, вытащили пули, — Глеб сделал паузу. — Баллисты сравнили их с теми, что при отстреле ствола, найденного у Зиновьева — совпадение полное, по всем ключевым признакам.