— Так значит вы видите меня? Одинокую и обложенную котами? — Спросила я, снимая его руку со своего плеча.

— Мам, да расслабься ты, — сконфуженно произнес он, — это же не конец света. Многие разводятся…чё теперь…

— Артём, заткнись, — холодно произнес муж. Все-таки не зря прошли эти годы. Он знал меня лучше всех, собравшихся в этой комнате, и чувствовал, что я на грани, — оставь мать в покое.

— Я же как лучше хочу.

Мой беззаботный мальчик, как же ты не понимаешь, что твое «как лучше» добивает последние ржавые гвозди в крышку гроба. Что своей наигранной веселостью и фразами из разряда «а че такова», ты обесценил все, что имело для меня значение.

Он не понимал. И Марина не понимала. Слишком молодые они, слишком жестокие в своей категоричности и делении мира на черное и белое.

Пожалуй, это понимал только Коля. Он изначально понимал, чем закончится этот разговор, понимал, что будет ломать на живую. Понимал, какую боль причинит не только его предательство, но поведение детей.

Понимал, но все равно сделал по-своему.

Зачем? Хотел наказать? А за что? За то, что сам и предал?

Хотел причинить больше боли? Тот же вопрос: за что? За то, что не была достаточно хороша для него? За то что не звезда?

Тёма снова сделал шаг ко мне, но я отступила:

— Не надо.

— Мам…

— Хватит, — строго сказал муж, — мы сейчас уйдем…

— Вообще-то я собиралась заняться своими делами, — возмутилась Марина, но тут же сникла под отцовским взглядом, — ладно.

— Мы сейчас уйдем, а ты собирайся, Вер. Не торопись, бери все что нужно. Можешь, поплакать или побить посуду…Мы не будем тебе мешать.

С этими словами он ушел и увел с собой детей, а я осталась одна в доме, который сегодня стал для меня чужим.

Словно в тумане я прошлась по комнатам, и каждый уголок, каждая деталь были частью моей души. Шторы, мебель, мелочи, которые я выбирала с любовью и трепетом. Да мне, как и любой женщине, хотелось, чтобы в доме было тепло и уютно. Хотелось, чтобы он был особенным, а в итоге он стал чужим.

Прежде чем уйти, я заглянула к детям. У Артема пусто, а у Марины, как всегда полный бардак. Вещи на стульях, спинке кровати, да и сама кровать не заправлена.

Вчера, еще до всего этого Армагеддона, я не стала наводить у нее порядок. Думала, вот вернется дочь со своей пижамной вечеринки, заставлю все разбирать.

Дозаставлялась…

Может, надо было как отец? Совать новые телефоны, шмотки, машины. Все разрешать, все покупать, ни в чем не отказывать? Забить на собственные принципы и попытки вложить что-то в их головы?

Вот куда теперь эти принципы? Никуда. Устарели, так же, как и я сама.

Теперь Вероника будет им говорить, что хорошо, а что плохо. И наверное, ее они будут слушать с большим интересом, чем меня. Она ведь Звезда! Она точно знает, как надо. Не то, что кислая мать со своими придирками.

Я внезапно поняла, что задыхаюсь в этих стенах. Тут больше ничего для меня не было — ни воздуха, ни защиты, ни опоры. Пора собираться.

Уходила я налегке. С небольшой спортивной сумкой, в которой болтался тот самый пакет с трусами, да самое необходимое на первое время. Все остальное – пусть разорвут и выбросят, как они это сделали с моим сердцем.

В этот раз такси приехало на удивление быстро. Словно специально ждало, чтобы увезти меня из этого места. Когда отъезжали от ворот дико, до дрожи хотелось обернуться, но я заставила себя сидеть прямо и терпеть. Назад пути нет.

Мне хватило сил продержаться до Любиного дома. И уже там, сидя на маленькой кухне старинной подруги, я дала волю слезам. Она гладила меня по голове, пыталась как-то утешить, но мы обе понимали, что нет таких слов, которые могли бы уменьшить мою боль.

— Козел, твой Коля! Козлина последняя! Так поступить с тобой, еще и детей привлечь…— сокрушалась она, — и они не лучше!

— Не надо, Люб, — просипела я, — не надо…

— Не смей их защищать! Просто не смей и все! И когда обратно попросятся, не вздумай принимать!

— Не попросятся. Там Звезда. Рейтинги…

— Да, какие рейтинги, Вер? Глянула я эту вашу Веронику Майскую. Может, сами сериалы и не плохи, а она…так…седьмая слева в десятом ряду. Одно самомнение на пустом месте. И ребяточки твои еще намучаются с новой «мамкой». Так намучаются, что на пузе к тебе приползут. Помяни мои слова. А теперь идем спать, уже поздно.

Это была самая жуткая ночь в моей жизни, полная боли, ностальгии и слез.

А на утро меня ждало электронное уведомление о разводе, и температура под сорок.