Я, как местный активист, получил под свое начало группу из восьми молодых мужиков и бумажку с номером квартиры, расположенной в соседнем подъезде. В качестве «отмычки» согласилась выступить неугомонная Таня Белохвостикова, ждущая нас на лестничной площадке, в коротеньком халатике, держащемся запахнутом только посредством широкого пояса и домашних тапочках.

— Готова? Давай, не пуха.

Таня коротко кивнула и провожаемая нескромными взглядами мужиков из моей группы, неслышно подошла к нужной двери и потянулась к звонку. Я, не дыша стоял рядом в углу, держась в мертвой зоне дверного глазка.

Не знаю, когда эта пустая квартира оказалась захваченной самовольными квартирантами, но по словам соседей несколько дней назад в ней появились люди.

Коротко прожужжал звонок, за металлической дверью раздались шаги, стекло глазка потемнело, после чего защелкали механизмы запоров и дверь распахнулась.

— Привет! — молодой жизнерадостный мужской голос: — Заходи.

— Ой, я, наверное, квартирой ошиблась…- Таня сделала шаг назад, судорожно ухватив рукой запах халатика на груди.

— Нет, ты всё правильно пришла. — Из-за края двери показалась крепкая мужская рука, ухватившая Таню за тонкое запястье. Девушка уперлась, но, через мгновение я увидел вторую руку, вцепившуюся в ткань короткого халатика на животе. Ткань затрещала, Таня вскрикнула, гладкие подошвы тапочек заскользили по полированному полу, и Таня начала медленно и неуклонно, как на лыжах, въезжать в чужую квартиру.

Я ухватился за тяжелое полотно двери, и, изо всех сил, толкнул ее на эти хищные, мгновенно ставшие мне ненавистными, покрытые короткими темными кудряшками, руки. Кто-то за дверью громко вскрикнул, от Тани отцепились и я влетел в просторный холл чужой квартиры. От лифтовой площадки, в нашу сторону, гремя инструментом и топая подошвами рабочих ботинок, со свирепыми лицами бежали мужики из моей группы, а на полу прихожей, сидел, зажав ушибленный локоть, с округлившимися от изумления глазами, молодой парень лет семнадцати.

Он попытался вскочить, запереть дверь, сделать хоть что-то, но я легонько пнул его, и он вновь оказался на полу, чтобы через несколько секунд повиснуть безвольной куклой в руках двух разозленных мужиков.

— Фамилия, имя, отчество? — глядя в черные, ошалелые глаза, спросил я.

— Не понимать.

— Как в квартиру попал?

— Не понимать.

— Где родители?

— Амга бор.

— Ты сейчас сам туда пойдешь… — улыбнулся я — ругательствам южных соседей меня научил, вселившийся в мой разум прадед, что успел повоевать с басмачами в тридцатых годах.

Тем временем мужики ходили по квартире, собирая в большую клетчатую сумку предметы, которые не могли принадлежать титульным владельцам недвижимости. Судя по перевернутым вещам и вывернутым шкафам, самовольные жильцы вселились недавно и налегке, и увлеченно занимались осмотром неожиданно приобретенных богатств. Молодой парень из моей команды, со смартфоном в руке, ходил по квартире, открывая каждый ящик или шкаф, фиксировал предметы обстановки и количество вещей, чтобы позднее, вернувшиеся хозяева не предъявили ТСЖ счет за пропавшие три замшевых пиджака и три магнитофона импортных.

— Вроде всё. — ко мне подошел один из мужчин, протягивая заполненную, в основном, цветастыми тряпками, матерчатую сумку.

— Твои вещи в квартире остались? — я смотрю на мрачного парня.

— Вон, компьютер мой. — подселенец тычет пальцем в моноблок, стоящий на столе в зале. Я подхожу и внимательно осматриваю агрегат. Судя по количеству пыли, виднеющейся под ним, аппарат не перемещали несколько месяцев.

— Дайте этому притырку одеться и выведите его за ворота. Остальные подходите к ТСЖ, мы, через пятнадцать минут должны выдвинуться к соседнему дому.

Таня, сжав кулачками ворот халата, стоит у большого панорамного окна, на лестничной площадке между этажами и смотри на медленно падающие, мелкие снежинки.

— Испугалась? — я подхожу сзади, обхватывая узкую талию и прижимаюсь щекой к щеке.

— Не ожидала. Надо больше тренироваться. — сухо и спокойно отвечает моя одноклассница.

— Наверное. Ты просто сильная, но легкая. — я осторожно дую в маленькое ушко под завитком волос, потом показываю вниз, во двор: — Смотри.

К воротам, под руки подводят давешнего парня с надетой на шею, большой клетчатой сумкой с вещами. Калитка открывается, и бывший жилец присоединяется к небольшой толпе, как я понимаю, его товарищей по несчастью, что стоят, ругаются, кому-то звонят, в окружении, таких же, полипропиленовых сумок — прощального подарка от нашего ТСЖ.

Глава тринадцатая.

Год «ч-1,75», территория бывшей России

Иванов Александр, школьник, страдающий раздвоением личности.

— Мур. — сказала Таня Белохвостикова и требовательно уставилась на меня.

— Р-р-р. — Ответил я и осторожно поцеловал в приоткрытые губы. Родители ушли о чем-то разговаривать на противопожарную лестницу, наверное, дело было слишком секретным, а мы «смотрели телевизор». И не думайте ничего плохого. В отличие, к примеру, от героев старого советского фильма «Москва слезам не верит», который мне очень нравился, телевизор у нас был включен, и одеты мы были полностью. Просто звук динамиков был выключен, но лишь затем, чтобы вовремя услышать, как вернуться родители, дабы не возникла неловкая ситуация.