А человек - огромный, голый!
– уже стоял над ним, сверкая совершенно бешеными глазами и гневно раздувая ноздри обереги нас Пан, а нос-то какой! В руке он зажал вторую сандалию и явно намеревался всыпать ею поганцу [**] по первое число.

– Врешь, не дамся, - прошипел фавн, стал в боевую стойку (он ева доставал Носатому до груди) и выставил рога.

Время застыло. Они стояли не шевелясь, и лицо Носатого медленно каменело. Рот у него приоткрылся. Цыкнул кузнечик, и мальчишку как ветром сдуло, а человек все еще стоял на месте, не отвечая на призывы Коринны.

Фавн протиснулся сквозь пролом в ограде, обошел крапивную чащу и по натоптанной тропинке поднялся к дому. Пройдя истертым мозаичным полом веранды, заглянул в одну комнату, поздоровался с пенатами, заглянул в другую, третью и, наконец, увидел хозяина.

Носатый сидел за рабочим столом и что-то писал, быстро и размашисто. Даже такие пустяковые задержки, как переход от строчки к строчке или макание пера в чернильницу, его явно раздражали. Фавну сперва показалось, что в комнате они одни, и только присмотревшись к сумеречному виденью в дальнем углу, он увидел, что это - молодая женщина в старомодной греческой одежде. Мальчик не сразу понял, кто она такая, а когда догадался, приветственно кивнул.

Он подошел к Носатому и подергал его за тогу.

– А, это ты...
– сказал человек, не отрываясь от писания.
– Привет... Не мешай мне сейчас, ладно?

Фавн встал на цыпочки и глянул на папирус. Лист был так густо исчеркан, что лишь некоторым словам посчастливилось перебраться через частокол исправлений. Мальчик громко фыркнул и отошел к окну.

"Вот так всегда, - подумал он и сердито надул губы. Бросаешь все дела, идешь к человеку, а он, понимаете ли, з а н я т, он п и ш е т ..."

На полках, красуясь пергаментными футлярами, стояли книжные свитки. Один из них был полуразвернут, и фавн, демонстративно зевнув, бросил на него взгляд.

"Снова времен зачинается строй величавый,

"Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.

"К Новорожденному будь благосклонна, с которым на смену

"Роду железному род золотой на земле расселится..."

– Ерунда какая!
– громко возмутился фавн.
– Золотой век грядет... Что за Дева? Что за Новорожденный?.. Ах, извини, задел чувствительные струны! Твои сочинения?
– он кивнул на полку.
– -------------------------------------------------------------------------

** От лат. paganus - сельский (прим. авт.).

*** Перевод С.Шервинского (прим. авт.).

Носатый с видимой неохотой оторвался от листа и улыб- IV нулся.

– Не любишь мистики?

– Не люблю, - отрезал фавн и гордо вздернул голову. Нам, олимпийцам...

– Ого!

– Ну, хорошо, нам, парнасцам, мистика ни к чему. Мы сами себе мистика... Стишки твои или нет, в конце концов?

– Ты мне льстишь, - сказал Носатый.
– Это Вергилий.

– Кто-кто?

– Вергилий. Он уже умер, а эту эклогу написал лет сорок назад.

– Ага, - сказал фавн саркастически.
– Хорошим пророком был, как я вижу. Все оно и сбылось. В правление...

– В правление божественного Октавиана Августа, - сухо закончил Носатый.
– И не надо об этом. Ты же знаешь, что я...

– Лояльный квирит, - прервал его мальчишка.
– И ладно. Твое дело. Ты пиши, пиши. У тебя, я погляжу, прилив вдохновенья...

– Да, в некотором роде...
– Носатый опять смущенно улыбнулся.
– Как говорится, меня посетила муза, в некотором смысле.

Когда речь заходила о его творчестве, поэт становился на редкость косноязычным.

– Почему - в некотором смысле?
– удивился фавн.
– Да вон же она стоит!

– Где?
– тихо спросил Носатый и медленно, боясь спугнуть, повернулся в кресле.

Каллиопу он, конечно же, не увидел. Муза повела плечами и, шурша подолом, прошла сквозь стену.

– Это шутка такая?
– спросил Носатый разочарованно.

– С этим не шутят, - оскорбился мальчик.
– Ты работай, я тебе не мешаю.

– Если бы, - вздохнул Носатый и придвинул кресло к столу. Фавн с интересом смотрел на него. Поэт изгрыз камышовое перо, перешел на ногти, смял лист и бросил его на пол.

– Ладно, - сказал он.
– Все равно сегодня не работа, еще друзья придут к вечеру... Только вот чего я не пойму. Каждый раз ты ведешь... антигосударственные разговоры. Что тебе не нравится? Чем тебе Рим-то не угодил?

– Не-ет, - фавненок уселся в позу лотоса и стал непринужденно чесаться, - вы, люди, все-таки слепые. Вы даже нас не видите, а мы видим все. Город рушится, гнилью какой-то тянет, по улицам не пройти, куда не плюнь - бюст этого вашего...