– Ничего страшного, – дрожащим голосом, с запинкой ответила Мария. – Я потрясена не меньше вас. Мне невыносимо об этом думать. Мой отец – защитник веры. Тогда почему он третирует его святейшество? Отец не может быть верховным главой Церкви Англии… Это просто невозможно…

– Тем не менее, – опомнившись, перебила воспитанницу леди Солсбери, – для нас будет разумнее держать при себе свое мнение. Если за королевой следят, то не исключено, что и за нами тоже.

Мария прикусила язык. Хотя ей много чего хотелось сказать.

В марте Мария начала болеть. Она не могла проглотить ни кусочка, и ее так сильно тошнило, что она не решалась покинуть спальню. Леди Солсбери велела воспитаннице лежать в постели и обратилась к придворному врачу. Он пустил больной кровь, чтобы сбалансировать соки в организме, проверил мочу и прописал настойку из полыни, мяты и мелиссы. Полынь, сказал врач, следует принимать в малых дозах, поскольку передозировка может быть смертельной. Леди Солсбери лично сходила в кладовую и, совершив набег на сундук с сушеными травами, приготовила зелье.

Мария лежала в постели, чувствуя себя глубоко несчастной и тоскуя по матери.

– Как бы мне хотелось, чтобы она была здесь! – расплакалась Мария, когда леди Солсбери, шепча слова утешения, убрала очередной накрытый тазик с рвотой.

– Уверена, она наверняка была бы здесь, если бы могла, – уклончиво ответила она, и Мария догадалась, что та что-то скрывает.

– Тогда почему ее нет? – всхлипнула Мария.

И леди Солсбери, слегка замявшись, ответила:

– Королева пишет, что умоляла вашего отца позволить ей навестить вас, и он сказал, что при желании она может даже остаться здесь. Мое дорогое дитя, если ваша мать приедет сюда, король наверняка станет утверждать, что она его бросила. Поймите, она не может идти на подобный риск, поскольку в таком случае не сумеет защитить ваши права, которые она готова отстаивать даже ценой собственной жизни.

Эти слова вызвали у Марии новый поток слез. Отец поставил ее мать в безвыходное положение, и, похоже, намеренно. Неужели он не понимает, как сильно она, Мария, нуждается в материнской ласке? Да и вообще, как она сможет поправиться, чувствуя себя такой несчастной?

Болезнь не отступала. Восемь дней организм Марии отказывался принимать пищу. Она ужасно похудела. Врач выглядел заметно обеспокоенным.

– Что ж, я не могу прописать принцессе то, в чем она действительно нуждается. Я так и доложу королю! – заявил он в середине марта.

Мария затаила дыхание. Отец наверняка не останется равнодушным.

Неделю спустя, когда Мария с трудом заставила себя проглотить ложку еды, в комнату с улыбкой вошла леди Солсбери:

– Мария, дорогая, король распорядился, чтобы вас отвезли в Ричмонд. Там к вам присоединится ее милость королева.

Мария снова разрыдалась, на сей раз от радости. И вот после долгого утомительного путешествия она прибыла в Ричмондский дворец, где, к своей величайшей радости, очутилась наконец в теплых материнских объятиях. Что стало для нее лучшим лекарством.

Мать не смогла скрыть своего ужаса от внешнего вида дочери.

– Мы сделали все, что смогли, – заверила королеву леди Солсбери; хроническое недосыпание наложило отпечаток смертельной усталости на ее осунувшееся лицо.

– Я в этом не сомневаюсь. Но теперь я здесь.

Оставшись с Марией, мать поила ее с ложечки питательным бульоном и кормила рыбой, собственноручно сваренной ею в миндальном молоке. Она читала дочери сказки, рассказы и романы, которые так любили все девушки, но категорически не одобрял мэтр Вивес; мать оберегала сон дочери, умывала и причесывала ее. Постепенно Мария начала поправляться, и вот наконец наступил тот радостный день, когда ей удалось встать с постели и сделать несколько неверных шагов.

Утомленная этим усилием, она сразу легла обратно, чувствуя себя в безопасности и гораздо счастливее. Через открытую дверь она слышала, как мать в соседней комнате тихо беседует с леди Солсбери.

– На ее долю выпало слишком много переживаний, – говорила королева. – Она наверняка ужасно нервничает из-за проблем, возникших у нас с королем. Это видно невооруженным глазом.

– Согласна, мадам. Она одинаково любит его милость и вас, но ее симпатии явно на вашей стороне. Она постоянно твердит, что хочет утешить вас в ваших горестях. Я знаю, Марию тревожит туманное будущее и то, что происходит в Церкви Англии. Принцесса стала очень набожной. Полагаю, молитвы идут ей на пользу.

– Она всегда была благочестивым ребенком. Я рада, что в тяжелые времена она находит утешение в религии.

– И я тоже, мадам. Мне кажется, вера дает ей ощущение надежности, которая у нее была в детстве до того, как случилось Великое дело. Она постоянно вспоминает те дни. И постоянно тревожится за вас.

Голос матери дрожал от едва сдерживаемых эмоций.

– Моя дорогая подруга, когда речь снова зайдет о Великом деле короля, постарайтесь заверить Марию, что я нахожусь в отличном расположении духа и меня поддерживают добрые друзья. Пусть продолжает спокойно жить и верить, как верю я, что Господь все управит. Ну и конечно, позаботьтесь, чтобы она хорошо питалась, почаще была на свежем воздухе и не сидела сложа руки. Так ей будет некогда размышлять о своих несчастьях. Ну а я останусь здесь настолько, насколько смогу.