Держалась настолько крепко, что когда машина встала поперёк дороги, уткнувшись мордой в сугроб, я не сразу смогла разжать сведённые судорогой пальцы.

Мужик, бешено размахивая руками, выскочил из машины. Проскочил вперёд и там присел, что-то разглядывая.

Схватила сумку и начала потихоньку вылезать из машины.

– Вот теперь ты точно никуда не пойдёшь! – видно, заметил, потому что моментально оказался возле моей двери. Захлопнул её и, хмурясь осмотрел. Его выражение лица и без того было устрашающим, а теперь, когда разозлился, стал походить на героя ужастика.

– Попробуешь сбежать, будет хуже! – обернулся, сев в машину. – Поняла?!

Я молчала.

– Я спрашиваю, поняла?! – заорал вдруг.

– А ну, не кричи на меня! – хотела осадить его, но голос внезапно сломался, и я услышала, позорно тонкие нотки. Откашлялась.

Тот включил передачу, сдавая назад.

Я снова, дёрнув ручку, распахнула дверь.

– Ты меня с ума решила свести? Да, женщина?! – снова затормозил и выскочил из машины.

Сунула руку под молнию в сумке, нащупывая косметичку. Но достать не успела. Абрек заглянул в салон. – Что дёргаешься, а? Тебе что, жить надоело?

– Я же по-русски сказала – я выйду! Или по-русски ты не понимаешь? Отойди сейчас же! Иначе…

– Что иначе? Мм?! Ты мне за бампер должна и за замятую дверь! Никуда не пойдёшь, пока не рассчитаешься! Поняла?

– Дай номер, я вышлю деньги, когда доберусь домой, и за бампер, и за дверь твою гнилую!

– Ты не зли меня лучше! Понятно?! Сейчас сломала, сейчас и отдашь! Я не идиот, чтобы верить на слово! Сама села! Тебя никто не принуждал, – сверкал глазами. – Теперь чего ломаешься?

“Ба-лииин!” – нервно сглотнула от его логики.

– Ты в город обещал отвезти! А куда привёз?! Лучше отпусти по-хорошему, – прошипела я, соображая, как теперь незаметно достать и положить в карман шубы ножницы.

– Тс, тс, тс! – поцокал языком. Ему, кажется, нравилось препираться со мной. – А то что мне будет?!

– Плохо тебе будет!

– Плохо? А! Понял. Плохо мне сейчас, а будет хорошо! Да, киса?! – прищурясь, нагло разглядывал меня сквозь щётку ресниц, сложив мясистые губы в ухмылку.

Я чувствовала себя беззащитной зверушкой, пойманной в мышеловку. Он перегораживал собой выход, облокачиваясь одновременно на дверь и крышу машины.

И не отпускал, и не ехал уже никуда – наслаждался своей властью.

– Не хочешь ехать? Ладно, отпущу. Но тогда сейчас рассчитаешься. Или со мной поедешь? – подмигнул. – Там тепло будет… Нормально время проведём! Потом захочешь уехать, отвезу в город, слово даю. Сам хотел вечером вернуться… Но ради тебя могу задержаться, – говорил и говорил вкрадчиво, переминаясь с ноги на ногу.

А я пожалела, что не на шпильках. Тогда был бы шанс этого урода вывести из похотливого состояния.

Не факт, конечно, что потом не поплатилась бы за это, но и ему бы досталось.

Поняла, что пока трепещу от страха – завожу его только сильнее. И если не пытаться ничего сделать, то это однозначно плохо для меня закончится.

Чтобы набраться смелости, представила, что на самом деле он чей-то сын. И у него есть свои скелеты в шкафу.

– Что озабоченный-то, как подросток? – усмехнулась издевательски. – Бабы по доброй воле под тебя не ложатся? Понимаю… – смерила его презрительным взглядом. – Поработай в кулак. Тебе же привычно! Зачем ко мне лезешь? Тебе, вот, сколько стукнуло? – говорила, чтобы убрать витающее в воздухе напряжение. – Тридцать? – спросила наобум, лишь бы спросить. На вид ему было лет сорок. Но вспомнила, что сын соседки, азербайджанец, в двадцать пять казался мужиком.

– А тебе, что с моего возраста? – прищурился. – Будешь мне тут мать включать? – сплюнул в сторону, продолжая нависать надо мной.

– Боже упаси! – фыркнула я. – Я же не знаю твоего детства. Может, ты на неё обижен.

– Ну, хватит! – вдруг рявкнул он. – Что-то разговорилась! – схватил за горло, заваливая на сиденье.

Пока с ним препиралась, я всё же успела нащупать косметичку, а потом в ней маникюрные ножницы. И теперь, зажав их в кулаке, выжидала, давая ему возможность остановиться.

Никогда не умела драться. Даже в детстве мне было сложно ударить обидчика.

Но это потому что по-настоящему меня никто и не задирал. Думаю, если была бы угроза жизни, или Кате, то я смогла бы постоять и за неё, и за себя тоже.

Но меня пугало, что я в лесу, на пустой дороге, одна против перевозбуждённого мужика. И даже ранив его, мне всё равно далеко было бы не убежать – у него же машина.

Но когда он мне сжал горло и придавил собой, страх отключил разум…

– Только рыпнись, и я перережу тебе артерию! – прохрипела, нажимая концом ножниц приблизительно туда, где должна была проходить это чёртова вена на его горле.