– Всё хорошо, любимая! Все будет у нас отлично! Завтра увижу тебя в свадебном платье. Станцуем наш танец. Разрежем торт. И будем мы с тобой, сладкая, жить, поживать и добра наживать, - шепчу на ушко, мягко и нежно поглаживая плечико оленихи своей.

– Никитушка, а ты детей хотел бы?

Вопрос Славы наполнен таким волнением, что я не смог ей сказать правду:"Не хочу, потому что переживаю за тебя и нашу жизнь. Не хочу, потому что устал тонуть в этих деструктивных эмоциях".

Из свадебных воспоминаний меня вырвает звонок. На дисплее гаджета вижу входящий от дочурины.

– Папуль, я освободилась после занятий. Велела Олегу везти нас с Юлей в клинику к тебе, - тоном не терпящим возражений сообщает Пчелочка.

– Майечка, как это, ты велела Олегу? Ты что у нас владычица морская? Забыла, чем все в сказке Пушкина закончилось?

– Ой, оговорилась я, папочка! Как-то случайно получилось, - примирительно-елейно отвечает Пчелочка.
– Конечно же, попросила. Вернее, еле уговорила. Вот, Юля может подтвердить. Папуль, мы уже скоро будем.

Пытаюсь объяснить своей Феечке, что смысла в этом нет, но дочурина начинает хлюпать носом.

Сдаюсь, понимая, что ничего не может быть дороже искреннего волнения и переживания ребёнка. Особенно за своих родителей.

"Дочь моя переживает за свою маму. И это здорово, - мысленно увещеваю сам себя.
– Хоть так, быть может, получится без внешнего давления, поучений и разных педагогических воздействий побороть детский эгоизм, желание превалировать и доминировать…"

Да, Майечку мне совершенно не хочется ломать, как говорится о колено.

Хватило внутреннего гадостно-паршивого ощущения, которое меня не покидало всю нынешнюю беременность жены.

Все это из-за многомесячного возведения башни из чёртовых границ, дебильных табу, дурацких правил для Славика.

От страха за неё я боялся, впадал в панические атаки и фобии, придумывал всякий бред, а лань моя молча и смиренно все принимала.

Даже представить не могу откуда у Славки столько выдержки. Хотя нет, знаю.

Любимую от моей жести спасала врожденная интеллигентность помноженная на скромность и тактичность.

За все эти бляцкие месяцы мужской истерии жена ни разу не высказала мне ни одной претензии, да и просто голоса не повысила. Выяснения отношений и скандалы - и вовсе не ее история.

Кроме чувства вины, усталости, сожаления, эмпатии и вселенской всепрощающей любви, - я ничего не видел в глазах своей оленихи.

Теперь понимаю, что ей было легче согласиться со всем, что я ещё мог придумать, чем пытаться достучаться до моего одурманенного собственной трусостью сознания.

В данный момент даже не могу понять, за кого я переживал все это время больше - за Славика или за себя. Иногда мне кажется, что меня, а вместе со мной и Славика, гнобил и корежил мой собственный эгоизм и обида уязвленного самолюбия.

Ну, да, не сказала, не поделилась, не обсудила. Но…Ведь я разу же понял мотивацию Славика и все равно гнул свою линию, заставляя её беспрекословно подчиняться.

"Когда, Никита, ты берега попутал, ощущение адекватности потерял? В какой момент решил, что жена стала твоей собственностью? Что она тебе что-то должна и чем-то обязана? Ты же сам знаешь, что любишь её и жить без неё не можешь, - мысленно пожирая сам себя, думаю в ожидании своей Феечки.
– Нет, с Майечкой так нельзя поступать. Закомплексованные дети не умеют любить, не проявляют эмпатию, эгоистично тащат одеяло на себя, живут с ощущением, что все им должны. Нет, не хочу, чтобы моя дочь превратилась в такого монстра."

– А вот и мы, а вот и мы, - слышу тихое щебетание у своего уха и ощущаю тёплые ладошки на своих щеках.

– Молодцы! Быстро добрались. Как позанималась, Феечка? Сколько раз похвалили тебя? Рассказывай, Майюша, - прошу дочь, надеясь отвлечься от своих мыслей и переживаний.

Малышка кривится. Дескать, было бы о чем говорить.

– Да, ну, ничего нового. Похвалили немного. Папуль, а скоро уже нам малыша нашего покажут? А он будет таким, как я? Нет, не сейчас, а тогда, когда меня из животика маминого достали, - шепотом выстреливает как из пулемета Пчелочка.

– Увидим - узнаем, - отвечаю дочери.
– Ты была крошечная.

– Такая?
– округлив голубые глазищи, показывает свою ладошку и уточняет дочурина.
– Смешная, да?

– Нет, самая красивая на свете!
– с улыбкой отвечаю и целую обе ее ладошечки.

– И ты меня тоже сразу полюбил так же как и мамочку, да?

– Нет, милая! Я тебя полюбил, когда ты ещё в животике барахталась.

– Папуль, а братика ты будешь любить больше, чем меня?
– задав вопрос, дочь смотрит в мои глаза с затаенной надеждой.