Никита ведет себя несколько отстраненно. Постоянно погружен в свои мысли. На мои вопросы отвечает сдержанно. Даже интим наш стал несколько иным.

Я переживая, что муж невольно может навредить плоду, зажимаюсь, отодвигаюсь от него, из страха не могу расслабиться, плохо чувствую. Вернее, совсем не испытываю радости и удовольствия, как прежде. Никита напрягается.

Ночью накануне вылета из Парижа, который он перенес на несколько дней раньше, уже находясь в процессе близости, муж с тягостным вздохом вышел из меня и ушёл в душ.

Обычно ночью мы вместе посещаем ванную, но в этот раз я не стала нарушать его личное пространство. Лежала, слушала звук льющейся воды.

Никиты не было долго. Когда он вышел, я притворилась спящей.

Подойдя к постели, любимый лёг и отвернулся от меня, чего не было никогда раньше.

От произошедшего меня внутренне передернуло, как от разряда тока. Спрашивать ни о чем не стала. Зачем, если и без слов все понятно.

Мне и сейчас все ясно, потому вздыхаю и гляжу на мужа вопросительно.

– Слава, у нас есть еще две недели, чтобы решить вопрос…

Никита резко замолкает, берет салфетку и вытирает мне слезы, которые, как я чувствую, струями текут по моим щекам.

Смотрю на мужа, не моргая. Он тоже.

Лицо Ника спокойно. Эмоции - нечитаемы.

От его жесткости и даже жестокости и от тяжести своей душевной боли мне хочется истошно орать, рыдать в голос и даже ударить мужа.

Сжимаю пальцы в кулаки. Меня пробивает дрожь.

Пытаясь успокоиться, решаю выпить чай. Беру чашку. Она начинает дрожать от тремора моей руки.

Сила так же как и воля покидают меня, и я, совершенно теряя самообладание, всхлипывая, реву.

Муж встает со своего места, подходит ко мне, обнимая, берет на руки. Идёт вместе со мной на диван.

– Успокаивайся, Слава! У нас есть две недели. Мы сейчас поедем в клинику. Все обсудим с врачами. Ты пройдешь полное обследование. Если результаты окажутся в норме, то я дам свое согласие. Но…У меня есть условия, которые ты должна будешь беспрекословно выполнять. При ином исходе, мой ответ тебе понятен. Если ты меня услышала и поняла, то кивни, - увидев движение моей головы, Никита целует меня в лоб.
– Умничка!

После первой клиники, где я постоянно прохожу обследования, мы уже с результатами на руках за одну неделю посещаем ещё две.

Ни одна из клиник не дает нам гарантию, что мой организм по причине изменения гормонального фона не выкинете какой-нибудь фортель.

После долгой беседы с очередным светилой медицины Никита выходит из кабинета чернее тучи.

Я чувствую, как мое сердце падает в желудок, и его начинает разъедать кислота.

Не знаю, какие эмоции видит Никита на моем лице, но мне, глядя на него, даже страшно дышать.

– Идём, олениха любимая моя! Нам есть о чем с тобой поговорить и что обсудить, - произносит жёстко муж, нежно обняв меня за плечи.
– Сразу предупреждаю, исход нашего разговора зависит от твоего желания принять мою позицию.

Услышав последние слова Никиты, понимаю, нет у меня иного выхода, кроме как согласиться со всем, что предложит мне муж.

Домой еду в тяжёлом, но не безнадёжном состоянии. Успокаиваю себя верой в разумность мужа.

Сразу по приезду я и Ник уходим в его кабинет, где очень долго разговариваем.

Прежде чем он говорит "да", мне приходится дать согласие на все его условия.

Тогда в момент наших переговоров я, конечно, лелеяла надежду, что со временем ограничения, обозначенные Никитой, станут мягче, но увы.

Время показало, что я слишком заблуждалась на этот счет. И, вообще, плохо знала своего мужчину.

Мне всегда казалось, что Никита самый лояльный и демократично относящийся к другим людям человек, именно потому готов искать компромиссы и идти на них.

Во всяком случае раньше в отношении меня все так и было. Но…Не в этот раз.

Нынешняя реальность оказывается другой.

С каждым месяцем моей беременности список запрещений только увеличивается.

Никита требует от меня беспрекословного выполнения его правил, которые становятся жёстче, так же как и мой муж. Он, вообще, во время моей второй беременности сильно изменился.