Иво, выпрямившись в полный рост, навис над моим отцом. Ноздри его носа сердито раздувались, будто за одну секунду он сразу же впал в ярость. Лицо отца вытянулось, глаза метнулись к мечу на поясе Иво, потом к его плечам, к рукам — таким огромным, каких он, возможно, не видел никогда. Отец сразу поник, отступив на шаг, а я горько хмыкнула.

— Кто вы? — пробормотал он. — Что вы здесь делаете?

Я только сейчас заметила, что к домику, в котором я когда-то жила, подходят соседи и жители деревни: женщины, дети, многие мужчины. Они в основном пялились на Иво, никогда не видя такого гиганта до этого.

— Я привела их! — мама, растолкав тех, кто стоял слишком близко, вышла вперёд. Следом за ней шли шесть моих сестёр, в то время как самая младшая и Арни неуверенно выглядывали из дверного проёма.

Пора!

Зря мы, что ли, проделали весь этот многодневный путь?

— Сёстры! Арни! — обратилась я к своим братьям и сёстрам. — Я хотела пригласить вас в Ашенхолд, где найдётся место для каждого из вас, где вас ждёт лучшее будущее!

Конечно, я надеялась сказать это иначе — при меньшем скоплении людей, предварительно объяснив, как теперь выглядит моя жизнь в Ашенхолде. Но, судя по выражению лица отца, домой меня больше не пустят.

— Ора! Как ты здесь… нам сказали что ты утопилась! — Ринна, самая боевая из моих сестер вышла вперёд, неверяще пялясь на меня снизу вверх.

— Я не… — я бросила взгляд на маму, лицо которой покрылось гневным румянцем. Судя по взглядам соседей, многим была рассказана та же история. — Мама продала меня в рабство, Ринна. Но херсир Иво меня освободил, и теперь у меня безопасная, сытная, спокойная и счастливая жизнь. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Вот и всё. Я сказала это и теперь мне оставалось только следить за реакцией окружающих.

Мама открывала рот, будто собираясь что-то сказать, но не находила слов. Ринна, как и остальные мои сестрёнки, не могла осознать услышанное — они постоянно смотрели на маму, явно не веря, что она могла так поступить. В толпе мелькнуло знакомое лицо: макушка Рензо, сына старосты, в которого я когда-то была влюблена и которому призналась в этом.

— Ты жива! Мама, ты же сказала, что Ора умерла! — Айни, самая плаксивая и, пожалуй, самая красивая из моих сестрёнок, тут же разрыдалась. Сэста, что старше её всего на год, сразу бросилась к ней.

— Я так думала! — мама поспешно попыталась оправдаться. — Ора, дочка, ты, наверное, что-то не так поняла. Зайдём в дом.

— Никуда она не пойдёт! Это отродье больше не переступит порог нашего дома, — отец обошёл Иво и направился прямо ко мне, выставив руку вперёд. — Думаешь, раз раздвинула ноги перед каким-то богачом, можешь теперь сама решать, что делать в моём доме? Мало я тебя лу…

Он не успел договорить — страшный удар оборвал его речь. Огромный кулак Иво впечатался прямо ему в лицо, и отец отлетел, врезался в сухое, старое дерево и рухнул набок, застонав от боли. Я заметила, как капли крови упали на землю.

— Не поднимайся, — хрипло рыкнул Иво, нависая над ним. — Если не хочешь, чтобы я убил тебя прямо здесь, избавив эту семью от десятого ребенка, пьяного, агрессивного, жалкого, и самого бесполезного.

Эти слова прозвучали невероятно унизительно — и наверняка их запомнят все в деревне.

И отец запомнит. Никогда не забудет.

И будет срываться на семье.

— Меня зовут Иво из клана Ульвхейм. Я являюсь херсиром Его Величества Райлена Объединяющего, Наследника Равинора, защитника Севера. Как муж Оры, я предлагаю вам — её сёстрам и брату — переехать на Север, где вас ждёт более достойное будущее в клане, в котором я являюсь наместником.

Я никогда не видела Иво таким. Гордым, исполненным достоинства, спокойным. Он излучал собой совсем другую жизнь — ту, которой жители архипелага не знали. В глазах Ринны вспыхнула отчаянная надежда, когда она смотрела на Иво — и на меня, стоявшую в добротной одежде, в сапогах из тонкой оленьей кожи, рядом с высоким и сильным воином, защищающим меня.

— Я пойду! — наконец произнесла она, сделав шаг вперёд. Но в этот момент мама вцепилась ей в предплечье.

— Никуда ты не пойдёшь! Тебе ещё нет девятнадцати, ты не можешь уйти! Дети, немедленно все в дом!

— Уйду! И ты не остановишь меня, думаешь, я не знаю, что как дела совсем худы станут, ты и меня продашь, как Ору! А потом скажешь всем, что я умерла, — Ринна вырвалась из захвата мамы и подбежала ко мне — тоненькая, худенькая, мелко трясущаяся.

Теперь обвинение Ринны услышали совсем все. Я видела в глазах жителей возмущение и неверие — они то и дело поглядывали на мою мать и отца, будто ожидая, что те хоть как-то это опровергнут.

И тихо, шёпотом, они почти непрерывно обсуждали Иво.