Еще одним нововведением стала коренная реформа изучения сербской литературы и плана обязательного чтения. При этом дело не ограничивалось критикой либерального довоенного учебника Йована Скерлича. В школьную программу были впервые включены произведения сербских литераторов ХХ века. Многое из того, что ввел в школьную программу недичевский министр В. Йонич (а точнее его заместитель В. Велмар-Янкович), в настоящее время считается классикой сербской литературы: стихи Исидоры Секулич, Десанки Максимович, Владислава Петровича-Дича, проза Милоша Црнянского, Иво Андрича, Владимира Велмар-Янковича. Наряду с ними в программу включили и произведения правых писателей-почвенников: М. Кашанина, Г. Божовича, С. Стефановича, Б. Лазаревича, подвергшихся после 1944 г. преследованию титовского режима [259] . В лучших традициях тоталитарного государства школы были по личному указанию М. Недича украшены лозунгами и призывами: «Мир, порядок, труд и единство – это спасение Сербии», «Только единство спасет Сербию», «Все ради Сербии» и т. д. [260]

Стоит отметить, что полных оборотов недичевская образовательная политика так и не достигла: ни Академия наук, ни Университет, формально подчинявшиеся Министерству просвещения и вероисповедания, до конца оккупации так и не начали полноценно работать из-за запрета со стороны немцев. И дело тут вовсе не в левацко либеральных настроениях, по словам недичевско-летичевских пропагандистов, якобы пропитавших эти учреждения. Руководство рейха не желало допускать возрождения деятельности этих опор национального духа страны так же, как до самого конца оккупации не позволило М. Недичу создать полноценные вооруженные силы. В университете была проведена чистка преподавателей и студентов, но оставшиеся так и не приступили к работе. Единственной учебной деятельностью в университете в 1941–1944 гг. была сдача выпускных экзаменов и экзаменов для студентов последнего года обучения. Особо заслуженные лица (участники подавления восстания осени 1941 г.) или их родственники могли получить высшее образование в университетах Рейха по стипендии правительства М. Недича (200–250 рейхсмарок в месяц). Этой возможностью воспользовались свыше тысячи человек. Лишь в декабре 1943 г. было получено согласие немецкого коменданта Сербии на возобновление деятельности университета, однако число лиц, решивших поступать (на философский, юридический, богословский, технический, медицинский, сельскохозяйственный факультеты) в таких условиях, оказалось немногим больше (414), чем число прошедших чистки и оставшихся на факультетах преподавателей (322) [261] .

Как уже отмечено выше, попытка индоктринации сербской молодежи соседствовала с борьбой с «вредными» для построения «Новой Сербии» идеями и взглядами. Эта борьба проводилась не только полицейскими, но и воспитательными мерами. Меры эти связаны с деятельностью Института по принудительному воспитанию молодежи в г. Смедеревска-Паланка, основанного Министерством просвещения. Показательно, что создание этого учреждения было одним из ключевых обвинений в судебном процессе над В. Йоничем. Титовская историография однозначно характеризовала это учреждение как «концентрационный лагерь для молодежи» и «молодежную тюрьму»: в учреждении присутствовал карцер, заключение в Институт было насильственным, периметр огорожен колючей проволокой, а у входа находились дзоты. Институт использовал территорию и бараки предыдущего учреждения – лагеря для интернирования политических противников, где довоенное правительство Д. Цветковича держало своих политических противников [262] .

Объективности ради стоит упомянуть и мнение бывших сотрудников Министерства просвещения недичевской Сербии, работавших в Институте в г. Смедеревска-Паланка. Согласно воспоминаниям воспитателя Института М. Кубуровича, поводом к основанию этого учреждения стало то, что среди сербской молодежи (14–18 лет) имелось значительное число малолетних сторонников партизан. Немецкий способ решения этой проблемы был слишком жестоким – расстрел в случае вооруженного сопротивления и концентрационный лагерь в случае проявления симпатий к коммунистам. По словам сотрудника Министерства просвещения Р. Павловича, Льотич инициировал создание Института, потрясенный известием о том, что в апреле 1942 г. немцы вывезли из сербского лагеря Баница 700 человек (17–25 лет) и отправили их без объяснений в концентрационный лагерь в Норвегии. Институт начал работу с сентября 1942 г. Его руководитель М. Попович так сформулировал цели деятельности Института: спасти от смертной казни тех молодых людей, кто участвовал в партизанском движении; изолировать индоктринированную коммунистами молодежь от прямого влияния пропагандистов КПЮ; путем педагогических мер и образования перевоспитать эту молодежь; активизировать перевоспитанную молодежь в борьбе за идеалы Новой Сербии. Согласно положению об учреждении Института, он был создан как интернат для молодых людей обоего пола (учеников средних школ, студентов и не учащихся) в возрасте 14–25 лет, которые «своим поведением не продемонстрировали достаточного чувства порядка и дисциплины или неправильно поняли свои национальные обязанности» и направлялись в Институт Министерством внутренних дел, Министерством просвещения либо родителями (опекунами). Пребывание в Институте ограничивалось сроком от 6 месяцев до 3 лет. Преподавателей и воспитателей поставляло Министерство просвещения, а охрану на случай внешнего нападения без права вмешательства во внутренние дела Института – Министерство внутренних дел.

Находясь в Институте, молодые люди были обязаны участвовать в образовательном процессе по одной из программ: курсы начальной грамотности; основная школа и гимназия; средняя педагогическая, торговая, сельскохозяйственная школы (время для занятий в классе 7.30–12.15, для выполнения домашнего задания 15.00–16.00, 19.30–20.30). Для повышения образовательного уровня питомцев при Институте имелась библиотека с читальным залом, работали научные кружки с террариумом и аквариумом и экспериментальная ферма. Молодежь Института выпускала свой журнал (несколько раз в год) и газету (еженедельно). Действовали ученические клубы: литературный, театральный, музыкальный, спортивный и шахматный (время для организованного отдыха и спорта 17.15–18.45). Для приучения молодежи к труду (во внеурочное время) молодым людям предлагалось получить трудовую специальность на подсобном сельхозугодье Института и в 14 ремесленных мастерских: столярной, слесарной, плетения из прутьев, рисовальной, швейной, обувной, переплетной, фотографической и т. д. (одно занятие с 14.15 до 15.00). Доход от работы в этих мастерских вкладывался в ученический кооператив, который разнообразил рацион питомцев. Еще одним стимулом в воспитании было право каникулярного отсутствия, предоставлявшееся отличившимся питомцам. Пропаганду осуществляли политические курсы и семинары, на которые приезжали читать лекции самые авторитетные пропагандисты недичевской Сербии, в том числе и сам Д. Льотич (время политзанятий 16.00–17.00). Этот четкий, нормированный распорядок дня оставлял питомцам от самого момента побудки (в 6.00 утра) очень мало не занятого, свободного времени – всего полчаса перед отбоем, который был сравнительно рано, в 21.00. Лишь по выходным и праздникам воспитанникам разрешалось поспать до 7.15 и лечь в 22.15. В такие дни в дообеденное время они могли (по желанию) посетить церковь или позаниматься спортом, а после обеда организованно отправлялись в город – в кино или на футбольный матч местных команд (15.00–19.00). Перед сном организовывались танцы или театральная постановка (20.00–22.00). При этом и в будние, и в выходные дни гигиенисты Института ввели обязательный тихий час с 13.00 до 14.00.

Питомцы Института были поделены не только по половому признаку: женское и мужское отделения с раздельным проживанием и обучением. Внутри каждого отделения, в свою очередь, имелись три группы: студенты, старшеклассники, рабочая молодежь из города и деревни. Эта классификация по образовательному принципу влияла на то, какой курс «политического семинара» они проходили в школе (расширенный, средний или сокращенный, с особым вниманием к рабочему и крестьянскому вопросу). Программа политической подготовки питомцев первых групп включала следующие дисциплины:

1. Философия: введение в философию (психология и логика); история философии (Аристотель, Платон, Декарт, Спиноза и др.); школа психоанализа; исторический и диалектический материализм; русская религиозная и философская мысль (славянофилы, Достоевский и Бердяев); 2. Политика: Макиавелли, Каутский, Бернштейн, Манн, Маркс и славянство, Энгельс – «Анти-Дюринг», «Коммунистический манифест 1848 г.», «История ВКП(б)», Ленин – о государстве и религии, Сталин – вопросы ленинизма, Конституция СССР; Коминтерн и КПЮ против Югославии и Сербии; Тито и партизанское движение; Недич и его роль под оккупацией; 3. Социология и экономика: основы социологии (по Питириму Сорокину); основы экономики (экономические термины); марксистская социология и экономика; Маркс – «Капитал», теория о накоплении капитала; критика марксистской социологии и экономики; христианство и органическое понимание общества; 4. Национальная история: история Югославии; культурные и исторические проблемы народов Югославии; критика диалектического материализма в истории; антропогеография; Балканский полуостров и его население по Й. Цвиичу; 5. Национальная и мировая литература: народная поэзия и ее роль; критика диалектического материализма в литературоведении; сербская художественная литература XIX и XX веков; главные тенденции развития мировой литературы XVIII–XX веков; советская литература – Есенин, Горький, Островский и Эренбург.

Для того чтобы питомцы могли самостоятельно убедиться в том, что им говорили лекторы, на столах учеников появлялись довоенные нелегальные издания Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. На политических курсах работа шла в форме лекций, дискуссий, анкетирования и письменных работ с разнообразными темами: «Мои политические убеждения», «Сильные и слабые стороны исторического материализма», «Что я думаю про Тито», «За Св. Саву или за Маркса» и т. д. При этом питомцы, выразившие политические взгляды, противоречившие тому, что рассказывал лектор, не наказывались. Единственным критерием оценки была способность логично и ясно мыслить.