Юто рассмеялся, но его смех был тихим, почти грустным. Он сложил нож и спрятал его в карман, глядя на сад, где тени деревьев качались на ветру.

— Не магия, — сказал он. — Я чувствую баланс вкуса. Яблоко — кисловатое, плотное, хрустящее. Оно как основа, держит всё вместе. Манго — приторно сладкое, мягкое, волокнистое, оно обволакивает, но может заглушить. Киви — свежее, с лёгкой кислинкой, оно будит язык. Если найти правильную пропорцию, толщину, порядок — они уравновешивают друг друга. Один усиливает другой, и ты получаешь… — он замолчал, подбирая слово, — гармонию.

— Где ты этому научился? — спросил я, стараясь звучать небрежно, но мой голос выдал интерес. — Это не больничное хобби.

Юто напрягся, его глаза на миг потемнели, и он отвернулся к саду.

— Долгая история, — сказал он, его голос стал тише. — Скажем, я работал с людьми, которые любили специи. Но не все специи… чистые.

Я открыл рот, чтобы спросить больше, но шаги медсестры раздались за спиной, её голос был строгим.

— Господин Мураками! — рявкнула она. — В палату, немедленно! И вы, Хаяси, тоже!

Юто кивнул, но не двинулся, его взгляд остался на саду. Я почувствовал, что этот разговор — только начало, и что Юто Хаяси, с его ножом и балансом вкусов, был ключом к чему-то большему. Но его слова о «нечистых специях» звенели в голове, как предупреждение.

— Юто, — сказал я, мой голос был спокойным, но с лёгким напором, — ты чувствуешь баланс не только во фруктах, верно? Это… шире?

Юто замер, его взгляд, до этого мягкий, потемнел. Он отвернулся к саду, его пальцы сжали подоконник, и я увидел, как его плечи опустились, будто на них легла невидимая тяжесть. Секунду он молчал, и я почувствовал, как воздух между нами стал гуще. Затем он заговорил, его голос был тихим, пропитанным такой грустью, что я ощутил холод в груди.

— Да, — сказал он, его глаза следили за ветвями сакуры, качавшимися на ветру. — Я чувствую баланс во всём. В людях, в их словах, в мире. Но… его так мало. Всё вокруг — диссонанс. Жадность, ложь, страх… они как специи, которые никто не умеет смешать. Мир хочет горечи, а я… я пытаюсь найти гармонию, но она ускользает.

— Ты прав, — сказал я. — Баланса мало. Но ты его создаёшь. Это… редкость.

Юто посмотрел на меня, его глаза на миг осветились, но затем он покачал головой, его улыбка была горькой.

— Может, — сказал он. — Но создавать баланс в еде проще, чем в мире.

— Господин Мураками! Хаяси! — вновь рявкнула медсестра. — В палаты, сейчас же!

Юто отвернулся к саду, его фигура снова стала одинокой. Я почувствовал, что нашёл не просто повара, а человека, который может изменить всё. Но его слова о диссонансе мира и его грусть были как предупреждение: этот путь не будет лёгким.

Я лежал на больничной койке, всё ещё ощущая вкус манго, киви и яблока, который Юто Хаяси превратил в симфонию. Его слова о «диссонансе» крутились в голове, как заевшая пластинка. Ведь талант! Самый настоящий самородок.

Токио сверкал за окном, мне, несмотря на поздний час, не спалось. Телефон лежал на тумбочке, и я потянулся к нему, морщась от боли в руке. Экран загорелся, и я набрал номер Ичиро. Он ответил после второго гудка, его голос был бодрым.

— Кенджи? — сказал он, и я услышал шелест бумаг на фоне. — Ты должен спать, а не звонить. Наоми меня убьёт, если узнает, что ты опять геройствуешь.

— Забудь про сон, — сказал я, мой голос был хриплым, но твёрдым. — Мне нужна твоя помощь. Срочно.

Ичиро замолчал, и я представил, как он выпрямляется в своём кресле, его усталые глаза становятся острыми. Он знал, что я не звоню просто так.

— Выкладывай, — сказал он. — Что стряслось?

Я кашлянул, оглядев палату, чтобы убедиться, что дверь закрыта.

— Есть один парень, — начал я. — Юто Хаяси. Пациент в этой больнице. Худощавый, лет двадцать пять, шрамы на руках, как от ножей. Он… чёрт, он гений с едой. Нарезал фрукты, которые ты мне принес так, что я чуть не забыл, где нахожусь. Этот вкус… это не просто талант, это мастерство.

— Что ты имеешь ввиду? Просто фрукты нарезал — и уже гений?

— Ты не понимаешь. Он поймал идеальный баланс вкуса. Уж не знаю как. Нюхал фрукты, как зверь. Потом на кусочки нарезал. И все! Но вкус… идеальный баланс во всем — в сладости и кислоте, в консистенции и мягкости. Он просто бог вкуса! Он должен работать в нашем бизнесе. Повар, может, су-шеф. А лучше шеф-повар!

— Кенджи-сан, ты уверен? Так сразу — и шеф-повар? Не зная тебя, я бы подумал, что ты сошел с ума!

— Я хочу, чтобы ты проверил его. Я хочу знать всё — где работал, с кем, почему здесь.