— Долго рассказывать, — отмахнулся я.

— Ты помог друзьям? — спросил Дитрих.

— Да, и это главное. Все живы. Сейчас обо всем расскажу.

Я поставил галочку, что нужно поговорить с немцами. Мало ли, вдруг произошло нечто подозрительное, на что они не обратили внимания? С кем встречались, с кем общались, как долго, какие были при этом ощущения… А мне это поможет понять, что с ними произошло.

Последними, но минута в минуту пришли модельки, шатенка Вика и остроносая брюнеточка Настя, на меня они демонстративно не посмотрели. Яна же, заметив конкуренток, уселась за соседний столик и кивнула мне. В ее глазах плескался ужас. Неужели я и правда так ужасно выгляжу? Я попытался посмотреть на себя со стороны и передернул плечами: прожженные кожаные штаны и подранная косуха, и лицо, и одежда в прикипевших ошметках горелой плоти и гнилой крови.

«Настоящий жених». Вот только кто невеста?

Столики окружали пустое пространство. Когда туда вышла филиппинка Эстер и начала речь, я понял, что это место для выступающего. Лучи фонариков светили на нее с разных сторон, и она отбрасывала сразу три тени.

— Дорогие друзья! — проговорила она по-английски. — Это второе собрание за сегодняшний день, и оно снова касается человеческих жизней. От нас будут зависеть два человека.

К ней вышла Лиза и перевела на русский.

Собравшиеся загудели. Эстер посмотрела на меня и проговорила, будто бы обращаясь только ко мне:

— Все мы помним Эндрюса и его команду, как он пытался заполучить власть и заставить работать на него. Поэтому с тех пор мы принимаем решения сообща. Денис, слово тебе.

Эстер указала на место между собой и Лизой.

Я поднялся, громыхнув стулом, и прошел на пятачок оратора. Подумав, что и о чем говорить, решил продать им сначала не то, какие Макс и Сергеич все из себя незаменимые, а безопасность, надавив на страх.

— Спасибо, что собрались в поздний час и дали мне слово, — искренне поблагодарил я. — Сегодня я в одиночку ездил на байке к маяку, и мне очень не понравилось то, что я увидел. Пока вы живете здесь, притворяясь, что все хорошо, и боясь высунуть нос наружу, над общиной нависла угроза, и она растет! Там, за пределами здания, зомби развиваются с каждым часом. Они делаются сильнее…

Я рассказал про орды и нюхачей, про щелкунов, тошноплюев и амбалов небывалой мощи. Потом рассказал о своем давнишнем знакомстве с Папашей, задрал футболку, демонстрируя шрам на животе.

Меня слушали не перебивая, затаив дыхание. Те, кто не знал английского, прислушивались к тем, кто тихо переводил для них смысл сказанного. Кто-то же использовал встроенный в смартфон переводчик.

— Вы живете иллюзией безопасности. Рано или поздно сюда придет или орда и сметет вас, потому что пока вы строите цивилизацию, враг развивается и становится сильнее. Либо придут люди Папаши и превратят вас в рабов. Счет пошел на дни. Именно поэтому я рискнул жизнью и отправился спасать двух друзей. Впрочем, это слишком громкое слово, с Максом и Михаилом нас свели обстоятельства в первые дни апокалипсиса. И парни доказали, что на них можно положиться.

— Что ты хочешь сказать, Денис? — крикнул Семеныч. — Где гарантия, что они не убийцы и насильники? У нас тут дети, женщины!

— Дети и женщины, вот именно, — заметила Ингрид. — Нам нужны мужчины! Защитники!

— Собственно, это я и предлагаю, — сказал я. — Предлагаю принять в наши ряды двух сильных и ответственных мужчин.

И снова гул. Вика встала и сказала, обведя взглядом собравшихся:

— Кого вы слушаете? Он сам только появился, втерся в доверие! Этот человек с нами сутки, а уже бродит ночами по отелю, пропадает днями снаружи, что-то вынюхивает. Вспомните утро, когда он хотел использовать вас в своих целях… И вы доверяете ему? Доверяете непонятным людям, которых он привел? Не напоминает ли это вам Эндрюса?

Ее слова перевела Лиза, и делала так же все время совета. Общение здесь было отработано, этого не отнять.

— Не напоминает, — возразил доктор Рихтер, не вставая. — Каждый случай уникален. И каждый человек. И каждая группа.

— А то, что он ночью вынюхивал, это нормально?

Меня удивила ее агрессия. Ничего ведь ей не сделал, мирно выпивали, потом разошлись. Или она и есть тот самый серый кардинал? Почуяв во мне опасность, пытается меня изгнать?

— Ничего я не вынюхивал. С вами общался… — попытался оправдаться я, но Вика слова сказать не дала.

— Вот скажи, — обратилась к шведке она, — что этот человек шастает ночами и был удивлен, увидев нас, так?

— Так и было, — легко согласилась шведка.

— И ребенка напугал! — подтвердила индуска.

Вика смотрела на меня с вызовом и ненавистью.

— Ну чушь же ведь собачья, — сказал я. — Вика, у тебя белая горячка? Надо меньше пить.

Лиза едва успевала переводить нашу перепалку. Дитрих слушал ее, замерев и не мигая. Стоило ей смолкнуть, он встал на мою защиту, рассказал, какой я отличный товарищ и как им с Керстин помог. И ничего я не вынюхивал, а пришел навестить его, а в номере их окна увидел сигнал…

Но Вика нашла, как наехать, воздела перст.

— Вот! Ему нужен был свидетель. Он понимал, что не протащит своих подельников всех сразу, втерся в доверие и вдруг — спасите моих друзей! А сам с ними заранее сговорился.

Семеныч внимательно слушал и Вику, и всех, кто был с ней не согласен, а я осматривал лица и жалел, что не умею читать мысли и не могу вычислить нашего общего врага. Больше всех меня изгнать хочет Вика, это странно и нелогично. Да и вообще, претензии ее какие-то… нелепые.