— И еще, — заместитель начальника Академии сделал новый шаг, встав практически напротив меня. — Какие бы цели не преследовал здесь Нечаев, Академия — это моя территория. И все, что здесь делается, делается исключительно с моего дозволения. Это понятно?

— Более чем, — сквозь зубы процедил я, глядя в холодные глаза своего учителя.

— Хорошо, — Распутин вдруг отступил, и вокруг будто бы стало светлее. — Следуйте за мной. Я проведу вас в главный зал.

Не озаботившись даже обернуться, чтобы посмотреть, успеваем ли мы за ним, Распутин быстрым шагом пошел в Академию.

— Мрачный тип, — шепнул я Дарье, когда мы сдвинулись с места. — Сколько ему лет?

— Никто точно не знает, — так же тихо отозвалась девушка, ускоряя шаг. — Но он учил не только твоих братьев, но и твоего отца. Так что не удивляйся его предвзятому к тебе отношению.

— Давно такому не удивляюсь, — криво усмехнулся я, распахивая перед спутницей дубовую дверь, которую не потрудился придержать после себя Распутин.

Мы вошли в Особую Императорскую Академию и первым, что увидели, оказался гигантский шлем драгуна, расположенный в холле. Опущенное забрало напоминало клюв хищной птицы. Линз не было, вместо них — узкая смотровая щель, в которой словно расплескалась тьма. Несмотря на то, что его тщательно отполировали, шлем-кабина все еще хранил отметины о былых сражениях.

— Это часть драгуна Императора Петра Второго, — шепотом сказала мне Дарья.

— Он тоже был управителем? — не успел я договорить, как мысленно выругал себя за глупый вопрос, ответ на который находился прямо перед моими глазами.

— Как и его дед, — кивнула Дарья. — Шлем драгуна Петра Великого находится в Академии в Санкт Петербурге.

— А наш Император?… — оторвав взгляд от шлема, я посмотрел на скелет полоза, который крепился позолоченными цепями прямо к высокому потолку.

— Тоже управитель, — Дарья коснулась моей руки, увлекая за собой к лестнице, огибающей шлем с двух сторон.

Распутин ждал нас на широком пролете между первым и вторым этажами и, едва завидев, продолжил подъем. Миновав длинную череду белокаменных ступеней, которые частично скрывал мягкий алый ковер, мы оказались в просторном коридоре. Сейчас он пустовал, но из приоткрытой двери на противоположной от нас стороне доносился тихий гомон голосов.

Пока мы шли к дверям, возле которых уже стоял Распутин, я смотрел по сторонам. Убранство Академии было величественным и пафосным: окна почти от пола до высокого потолка, тяжелые люстры, белые колонны, знамена Российской империи вперемешку с гербовыми знаменами дворянских родов-управителей, среди которых я заметил и свой собственный с черным вороном.

В промежутках между флагами висело оружие и картины, изображающие сражения драгунов не только с полозами. Но и с другими боевыми доспехами. Даже перед лицом общей угрозы люди не смогли преодолеть вражду друг к другу и сдержать свои амбиции. Лишним свидетельством этому служила и идущая сейчас война с французами. Наверное, когда она закончится, на этих стенах появится больше картин в тяжелых золоченых рамах.

— Прошу вас поспешить, — раздался тихий и вкрадчивый голос Распутина, — позже у вас будет достаточно времени, чтобы осмотреться.

Мы с Дарьей вошли в зал. Наш нетерпеливый провожатый зашел сюда последним и закрыл за собой тяжелые двери. Не успел он это сделать, как решительным шагом направился к трибуне, где его дожидались еще два человека: скучающий грузный мужчина в мундире, усеянном наградами, и сухенькая старушка — божий одуванчик в длинном черном платье в пол и короткой вуалью на морщинистом лице.

— Мне туда, — Дарья кивком указала на половину зала, где сидело примерно два десятка девушек. Некоторые из них уже носили темно-синие одежды Академии, а другие, как и моя спутница, еще не успели переодеться. — Встретимся позже.

— Конечно, — проводив Дарью взглядом, я направился к курсантам-мужчинам. Они занимали другую половину зала и имели численное превосходство перед девушками — по моим прикидкам человек тридцать.

Судя по различиям в нашивках на мундирах, здесь сидели как курсанты первого года обучения, так и второго. Первые ряды были заняты, так что я приметил свободное место рядом с сутулым Николаем Шереметьевым.

— Вы позволите? — вовремя вспомнил я о правилах приличия.

— Да, конечно, — отчего-то засуетился парень и неуверенно заерзал на стуле.

Я уселся и оглядел присутствующих: все, как один, молодые, вдохновленные и благородные. Настоящая элита общества. Уверен, среди них нет условных двоечников и повес — каждый понимает важность происходящего и осознает лежащий на плечах управителей драгунов груз ответственности. По крайней мере, мне хотелось в это верить, ведь не ничего хуже, чем бездарь и идиот, сидящий «за рулем» многотонной машины смерти и разрушения.

Девушки тоже выглядели приличными и воспитанными. Я перехватил на себе несколько заинтересованных взглядов, но, стоило мне это сделать, как смотрящие девицы сразу же отводили глаза и краснели. Одна лишь Дарья с укоризной покачала головой.