— Прошу всех соблюдать тишину. Внутрь заходите по одному. Кто освободится, может заняться своими делами. Итак, кто желает войти первым?

К моему удивлению, вызвался князь Зорский. Отсутствовал он не сказать, чтобы долго, а когда вышел, коротко кивнул мне и удалился. Следующей пошла Дарья, а за ней и я.

В кабинете висел густой сигарный дым. Начальник Академии Радионов был мрачнее тучи. Он уступил свой рабочий стол неприметному мужчине средних лет, а сам уселся в кресло у окна, где курил и задумчиво изучал пейзаж.

Работник службы сыска не представился и сразу задал мне ряд вполне обычных вопросов из серии: где был, что делал и что видел. Я спокойно рассказал все, за исключением деталей, которые мы с Зорским договорились скрывать. Следователь особо не усердствовал, а скорее следовал формальностям. Вскоре он сделал отметку в записной книжке и отпустил меня восвояси.

Когда я вернулся в коридор, то не увидел там ни Дарьи, ни Зорского. Зато ко мне сразу же пристала рыжая Александра.

— Что спрашивали? — полюбопытствовала она.

Остальные собравшиеся тут же навострили уши, но их желания меня нисколько не заботили.

— Войдите и узнайте сами, — я приоткрыл перед девушкой дверь, ловко избегая ненужного мне разговора.

— Входите. — Тут же раздался голос следователя, и Александра, наградив меня недовольным взглядом, вошла в кабинет.

Я же направился к Распутину. Он свой стол никому не уступал, поэтому сидел за ним и читал книгу в потертом переплете. Когда я закрыл за собой дверь и, не дожидаясь особого приглашения, расположился в кресле, наставник не оторвал взгляда от пожелтевших от времени страниц. Лишь спустя несколько минут он соизволил заметить мое присутствие.

— Вы быстро освободились, — отложив книгу, Распутин пристально посмотрел на меня.

— Мне казалось, что дело срочное, — я безразлично пожал плечами гадая, зачем он меня пригласил.

— В определенной мере, — Распутин тяжело поднялся и похромал шкафу, чтобы поставить книгу на место.

— Чернобог вас пожалел, — заметил я.

— Считаете? — наставник взглянул на обожженную руку. Часть кисти все еще скрывали бинты, но из-под их краев выглядывала потемневшая кожа.

— Определенно. В противном случае мы бы сейчас не разговаривали.

— Любопытно, — Распутин вернулся за стол и предложил. — Желаете попробовать сесть в Кощея?

— У меня нет лишнего здоровья, — криво усмехнулся я, но, быстро став серьезным, добавил. — Как и у Николая Шереметьева. Почему вы не остановили наш бой? И зачем вообще его устроили?

— Причины две, — Распутин упер локти в столешницу и скрестил пальцы перед лицом, глядя на меня поверх них. — Первая — помочь вам с ним сдружится, а вторая — узнать, насколько хорошо вы контролируете своего драгуна.

— Полагаю, вторым вы удовлетворены? — спокойствие, с которым говорил наставник, мне не понравилось. Как-никак, он намеренно подверг курсанта смертельной опасности, а сейчас делал вид, словно не случилось ничего особенного.

— Более чем, — все тем же невозмутимым тоном ответил Распутин. — То, как вы сражались и то, как вели себя после боя, говорит о том, что вы опытный и умелый управитель. Признаться, ваше место на втором году обучения, но послаблений все равно не ждите.

— А что с первой причиной? — откровения наставника о моих способностях в данный момент меня не сильно заботили. — Каким образом драка должна была сблизить нас?

— Видите ли, граф, — терпеливо начал объяснять Распутин. — Я живу на этом свете достаточно долго, чтобы понимать — нужно смотреть в глубину, а не на поверхность. Мне заранее были известны особенности поведения графа Шереметьева внутри драгуна. Об этом не раз говорила Людмила Валерьевна, когда нахваливала мне своего внука. Кроме того, я видел, что в жизни он весьма скромный и спокойный молодой человек, которого наверняка смутит его собственное рвение в вашем поединке. Так и случилось?

— Да, — несмотря на то, что мне не хотелось отвечать, признать правоту доводов Распутина все же пришлось. — Он просил его простить.

— А кроме этого, он подготовил для вас конспекты.

— Потому что вы его заставили, — заметил я, невольно вспомнив о послании из заглавных букв, о котором так и не успел поговорить с Николаем.

— И все же. Помимо князя Зорского вы единственный из курсантов, кто сблизился с графом Шереметьевым настолько, чтобы впоследствии стать его другом. А не этого ли добивался господин Нечаев?

— С каких пор вы помогаете Тайной канцелярии?

— С тех самых, как в моей Академии стали происходить нежелательные вещи.