— Веру в Великого Полоза? — я поморщился. — В огромного червяка?

— Великий Полоз — не червь. По крайней мере, мы так считаем.

— А кто он тогда? И кто это «мы»?

— О Великом Полозе нам мало что известно, — неохотно призналась Дарья. — А кто такие «мы» — тебе расскажет Нечаев, если сочтет тебя достойным.

— А если нет?

— Лучше, чтобы счел, — во взгляде Дарьи что-то неуловимо изменилось. — Для тебя же лучше.

Единственное, что я понял из ее слов — девушка ничего не расскажет мне про Нечаева и организацию, в которой они состоят. Об этом придется поговорить с Петром лично. А для этого нужно выбраться из монастыря, где орудует маньяк, живым и, желательно, здоровым.

— Какая цель у зараженного? — я решил сменить тему и сосредоточиться на происходящем.

— Обратить как можно больше людей в свою веру. — С готовностью ответила Дарья.

— А зачем?

— Секта Червя преследует множество целей, — уклончиво ответила девушка. — Но в нашем конкретном случае, думаю, личинка хочет переродиться. Ты убил взрослую особь, создал угрозу, так что эта тварь стремится вырасти и дать тебе отпор.

— И как она это сделает? — я вспомнил небольшого червяка, которого лысый сектант пытался скормить Демидке — в голове не укладывалось, как такая мелкая зараза может вырасти в гигантского полоза. — Сколько же надо сожра… — я не договорил, так как понял, что сам ответил на свой же вопрос.

Дарья мрачно кивнула, подтверждая мою догадку.

— Зараженный будет есть других людей, — тихо произнесла она. — Этого не тронул, потому что боялся, что помешают. Когда они питаются, то уязвимы. Сначала убьет всех, а потом уже наестся вдоволь.

Теперь понятно, почему личинку хотели дать Демидке — он большой и здоровый. Умом, конечно, слаб, но червяку все равно, раз он подчиняет себе сознание. А такой пастью, как у моего конюха, можно много чего сожрать.

— А что тут забыли сектанты? Неужели маленький монастырь так важен?

— Когда в земли приходит полоз, некоторые начинают сходить с ума и поклоняться ему. Если он подчинит чье-то сознание, то появляется секта. Она ведет скрытную деятельность и разрастается. Монастырь достаточно уединенное место и хорошо для этого подходит. Скорее всего, сектанты рассчитывали завладеть одеждой монахов и таким образом втираться в доверие к людям. Я уже не говорю о службах, на которых они могли бы напрямую воздействовать на открытые разумы паствы.

— Вот же хитрые сукины дети, — я покачал головой. — Значит, кто-то из деревенских мужиков сектант?

— Не обязательно, — с сожалением сообщила Дарья. — Личинка может воздействовать на кого угодно. Поддаться может любой, если его воля недостаточно крепка. Монахов держали в плену. Если кто-то сломался…

— То убийцей может быть каждый. — Закончил я ее мысль.

— И мы не уйдем отсюда, пока во всем не разберемся. — Решительно заявила Дарья и направилась к выходу.

— И как нам узнать зараженного? — я остановил ее в дверях.

— Пока он не начнет есть других — никак.

— Тогда не отходи от меня ни на шаг, — мне не хотелось, чтобы девушка пострадала.

— Я сама могу о себе позаботиться, — Дарья раздвинула легкую накидку, под которой у нее имелся компактный двуствольный пистолет. Поправив одежду, она толкнула дверь и вышла на улицу.

Первое, что мне бросилось в глаза — людей вокруг стало значительно меньше. Нас дожидались только два монаха и отец Иоанн. Второе — трое крестьян ковыляли к воротам вместе с пожитками и инструментами.

— Куда собрались?! — строго спросила Дарья.

— По хатам, — хмуро отозвался Степан, которого я узнал по красному носу.

— Никто никуда не уйдет, пока я не скажу. — В голосе Дарьи зазвенела сталь. Сейчас она полностью преобразилась и выглядела совсем иначе, нежели увлеченная книгами тихоня.

— У нас своих господ хватает, чтобы еще других слушать, — отмахнулся идущий рядом со Степаном мужик.

— А ну повтори, — я схватил мужика за грудки и ко всеобщему удивлению приподнял над землей одной рукой. Не знаю, откуда в худощавом теле Воронцова такая сила, но она пришлась очень кстати.

— Барин, прости, — тут же залепетал мужик. — И ты, барыня, прости нерадивого! От волнения ляпнул!

— Это священное место, — вмешался Иоанн. — Никаких склок.

— Ага, исключительно кровопролитие, — я разжал пальцы, и мужик плюхнулся на пятую точку. — С работягами все понятно, а где остальные монахи?

— Я отпустил их в кельи. — Иоанн молитвенно сложил руки. — Они молятся за упокой невинно убиенного Николая.

— Как бы им самим не пополнить список невинно убиенных. Они… — с мыслей меня сбила решительно направившаяся к воротам Дарья.

Девушка подошла к створкам, достала невесть откуда узкий стилет и полоснула себя по правой ладони. Не успели капли крови упасть на землю, как моя спутница плотно прижала руку там, где створки ворот сходились вместе.