Ванесса тоже села, и ее вдруг охватило чувство одиночества. Под их весом одеяло осело в пружинистой траве, и перед ними открывался вид лишь на море, так что с пляжа и с дороги их не было видно. Они сидели в ложбине, укрытые от ветра, и Ванессе стало даже жарко. Она расстегнула молнию на куртке, сняла ее и одернула кардиган из ангоры.

– Похоже на уютное гнездышко, правда? – пробормотал Бенедикт. – А вы – словно пушистый цыпленок. Вам кофе или шампанское?

Ванесса взглянула на хрустальный бокал и чашку доултонского фарфора у него в руках, затем перевела взор на столовое серебро и накрахмаленные белые льняные салфетки, лежащие на одеяле. У Бенедикта Сэвиджа всегда все самое лучшее!

– Кофе, пожалуйста, – чопорно сказала она.

– Правильно. Нужно сохранять ясную голову, – вежливо заметил он и, вытащив нержавеющий термос, налил горячий кофе в чашку. – Молоко, сахар, миледи?

– Нет, благодарю вас.

Он передал ей чашку, налил себе тоже кофе и стал раскладывать еду, которая оказалась скорее сытной, чем изысканной. Кейт знала, что нужно для хорошего пикника, независимо от того, богаты вы или нет: пирог с ветчиной и яйцом, холодная курица; жирный, золотистый новозеландский чеддер; хрустящий домашний хлеб и соленые огурцы, которые Ванесса помогала Кейт консервировать.

– Я должен спрашивать вас о том, что вы любите, а что нет. Вот вы про меня все знаете. Это несправедливо, – заметил Бенедикт, наблюдая, как она потягивает кофе.

– Далеко не все, – возразила Ванесса.

– Тем не менее я в невыгодном положении. Мысль о том, что он чувствует себя неуверенно, была Ванессе приятна, и она, не удержавшись от улыбки, сказала:

– Что ж, теперь вы знаете, как я пью кофе.

– Вы можете и поесть, хотя и сказали, что не голодны, – вежливо предложил он.

У нее слюнки текли при виде еды, поэтому она не стала возражать, когда Бенедикт разрезал пирог и разложил на две тарелки. Несколько нарочито он схватил салфетку и, нагнувшись, положил ей на колени, а затем подал тарелку.

– Как вам кажется, из меня получится хороший дворецкий? – засмеялся он.

– Господи, конечно, нет! – от неожиданности выпалила она.

– Очень непосредственно. – Он улегся на бок и, подперев рукой щеку, принялся есть. – А почему?

– Потому что вы не… вы слишком… – Она замолчала, не желая давать ему характеристику.

– Что «не»? И что «слишком»?

– Вы слишком стары для этого. Он перестал жевать.

– Ничего себе!

Ванессу насторожил блеск в его глазах, и она поспешила уточнить:

– Я хочу сказать, что вам поздно меняться. Вы привыкли поступать по-своему, и я не представляю, как вы будете выслушивать указания и при этом не спорить…

– Мы говорим о вас или обо мне? – язвительным тоном прервал он. – Я архитектор и получаю указания от клиентов каждый день…

– У меня такое впечатление, что вы получаете только те указания, которые вас устраивают, – сухо ответила Ванесса. – Разве не поэтому вы ушли из отцовской компании? Вы просто не смогли выполнять работу, требующую почтительности к заказчику. Вам надо всем управлять самому. Вы даже не знаете, как надо благодарить!

– Я не заметил, чтобы вы сами были очень почтительны. А когда это я требовал благодарности от своих служащих?

Он, казалось, действительно обиделся, и Ванесса съязвила:

– Вы даете мне выходной, но желаете, чтобы я покорно согласилась быть всецело в вашем распоряжении!

Бенедикт мрачно улыбнулся.

– Покорно – нет. Я не такой большой оптимист. Но если я на самом деле вам мешаю, то уезжайте и оставьте меня в клубах пыли. Но вы этого не сделаете. И не говорите, что из уважения ко мне. Вы покажете мне нос, если пожелаете. Когда дело у нас доходит до важного, то мы ведем себя как Бенедикт и Ванесса, мужчина и женщина, а не хозяин и служанка.

– Я на самом деле не хочу…

– Нет, хотите. Вы хотите меня – и боитесь этого. Боитесь, что станете беззащитной. Черт, но мужчины тоже могут быть беззащитными. И даже больше, чем женщины. Мы не можем сопротивляться, когда женщина нас волнует. Посмотрите на меня – думаете, мне нравится, что я теряю контроль над собой?

Он жестом указал на свое тело от плеча до бедра. Ничего не понимая, Ванесса проследила за его рукой, смутилась и покраснела.

– Вам неловко? А представляете, как я мучаюсь!

Она представила и покраснела еще больше. Он отрывисто рассмеялся.

– Ну, я допускаю, что не все ощущения настолько мучительны. – И хрипло добавил:

– Некоторые… чертовски приятны. Вопрос в том, что нам с этим делать?

– Ничего, – с дрожью в голосе сказала Ванесса, стараясь казаться невозмутимой. – И если вы полагаете, что можете использовать сексуальное домогательство…

– Сексуальное домогательство! – В мгновение ока он уже сидел, яростно ругаясь, так как пролил кофе на колени. Небрежно вытерев пятно рукавом свитера, он спросил: