Шрифт:
– О чем, черт побери, вы говорите?
– Вы используете ваше положение, чтобы… угрожать мне.
– Эти угрозы существуют только в вашей дурной голове. – На этот раз он по-настоящему рассердился. – Почему то, что вы у меня работаете, должно иметь хоть малейшее отношение к тому, что мы нравимся друг другу? Вначале я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Я ведь имел основания, вы не станете этого отрицать? И хоть раз я сказал, что уволю вас, если вы не станете спать со мной?
– Нет, но…
– Правильно. Нет. Я сказал прямо противоположное, не так ли? И разве я позволил себе что-то против вашей воли?
Последние две недели он ни разу, даже случайно, не дотронулся до нее. Это начало уже тревожить Ванессу, ведь она все это время глядела на его руки и рот и вспоминала.
– Нет, но…
– Я делал вам непристойные намеки, пока мы работали над этой проклятой книгой? Разве я не обращался с вами чисто по-дружески?
– Нет, но…
– Опять «но»! Я вел себя очень осмотрительно, боясь испугать, давал вам возможность получше узнать меня, а теперь вы обвиняете меня в сексуальном домогательстве. Господи, неужели вы считаете меня такой презренной тварью?
Он сорвался на крик. Уравновешенный, хладнокровный Бенедикт Сэвидж орал на нее, словно вспыльчивый подросток.
– Нет, конечно, нет, – согласилась с ним Ванесса.
– Тогда не будете ли столь любезны сообщить мне, каким образом я заставил вас ощутить себя беззащитной перед моей рабской страстью?
Он окинул Ванессу таким взглядом, что ее бросило в жар.
– То, как вы на меня смотрите! – отчаянно выпалила Ванесса.
Наступило молчание.
– Смотрю? Теперь уже и смотреть нельзя? Извольте выразиться яснее, Ванесса.
– Я не хочу об этом говорить.
– И я тоже!
Неожиданно он каким-то по-кошачьи гибким движением кинулся вперед через тарелки с едой и упал на нее, крепко прижав руками и коленями. Ванесса в ужасе опрокинулась на спину.
– С этим надо кончать! – закричал он.
– Прекратите! – Ванесса задыхалась, отбиваясь от него обеими руками.
– Кто я?
Она, пораженная, заморгала. Он закрывал свет, и она не видела выражения его лица.
– Что?
– Кто я? Как меня зовут? – требовательным тоном спросил он. – Ты больше не обращаешься ко мне «сэр» и не можешь заставить себя сказать «мистер Сэвидж». Но называть меня Бенедиктом отказываешься. Я не хочу больше быть никем. Попробуй назвать меня Беном. Помнишь, один раз ты так и сделала. Коротко и ласково. Попробуй. Скажи: «Бен», ну. Ванесса.
– Ради Бога…
– Скажи! – Он снял очки и отшвырнул их с таким отчаянием, что Ванесса испугалась его намерений. Сердце у нее громко билось, и она в исступлении прокричала в ответ:
– Хорошо, черт возьми! Бен! Вот, я сказала. Бен, Бен, Бен!..
Но ее вызывающее скандирование неожиданно заглушил поцелуй, в котором на этот раз не было ни колебания, ни мягкости. Это был поцелуй агрессивного, властного мужчины, уверенного, что он любим. Горячий поцелуй был настолько внезапен и яростен, что она не успела на него ответить. Он кусал, облизывал и сосал ее губы, словно изголодавшийся, доведенный до крайности человек. Бенедикт сладострастно вкушал долгожданный плод, и его невозможно было остановить. Беспомощно приоткрыв рот под его бешеным напором, Ванесса поняла, что не сможет ни в чем ему отказать. Только он один в состоянии довести ее до такой неистовости, что она забывает обо всем: о правилах поведения, о мелочных ограничениях, которые сама для себя выработала, о последствиях, наконец.
– Снова скажи, – глухо прозвучал его голос, а язык обволакивал ее рот изнутри, ласково касаясь неба и заставляя произнести его имя.
Со вздохом удовольствия она сказала:
– Бен…
Он что-то довольно пробурчал, и его поцелуй стал еще жестче. Он подмял ее под себя, и у нее уже не хватило сил отстраниться. Руки Ванессы скользнули вдоль его плеч и спины, а он вытянулся во всю длину своего гибкого тела. Ему удалось разжать ей колени и улечься между ее ног.
– Боже, как славно ты произносишь мое имя…
Бенедикт одной ладонью держал Ванессу за затылок, а другой стянул косынку, так что ее волосы веером рассыпались по одеялу. Он уткнулся в них лицом, потом снова стал целовать ее в губы, но на этот раз медленнее, ожидая и ее поцелуя в ответ.
У Ванессы закружилась голова, и она закрыла глаза. А он свободной рукой провел по ее боку в мягком кардигане и по ноге в джинсах, затем засунул руку ей под колено и согнул его, прижав к своему бедру. Его тело ритмично двигалось у нее между ног, и от этих интимных прикосновений Ванесса застонала.
– Я сделал тебе больно? – хрипло прошептал он и, оторвавшись от ее рта, внимательно вгляделся в ее лицо.
– Да… – Хотя Ванесса не открыла глаз, на лице у нее было написано блаженство.
– Тогда дай я тебе помогу… – Он переместился в сторону, и она почувствовала, как у нее на груди расстегнулась перламутровая пуговица. – Почему, черт возьми, у тебя на одежде всегда столько маленьких пуговичек? – проворчал Бенедикт, поглощенный их расстегиванием.
Она с удивлением смотрела на его раскрасневшееся лицо. Он так торопился, что расстегивал пуговицы не по порядку – ему было важно поскорее высвободить ее грудь из-под кардигана. Ванесса схватилась за пуговицу у ворота, пытаясь помешать, но он откинул ее руку.