– Об этом я и говорю, – пояснила Доуз. – Он вполне мог назвать имя хозяина, какому бы богу, демону или исчадию ада ни служил, но промолчал. Что еще он рассказал о хозяине?

– Ничего. Только то, что Сэндоу убил ради выгоды. И добавил, что жадность – всегда грех.

– Значит, Дарлингтон вполне может быть связан с Маммоной, Плутусом, Гулльвейг или каким-либо другим богом жадности. Возможно, мы сумеем извлечь из этого пользу. Конечно, если выясним, где найти Проход и как его открыть. Что еще?

– Ничего. Попросил книг, и я принесла ему несколько штук. Обмолвился, что ему скучно.

– И все?

– Все. Еще добавил что-то про «любить книги больше, чем собственную мать».

На губах Доуз мелькнула улыбка.

– Египетская пословица. Вполне в его духе.

Египетская… Алекс резко выпрямилась, и ноги соскользнули с подушки.

– Не трогай ковер! – вдруг вскрикнула Доуз и рванула на кухню за полотенцем.

– Когда книги не сгорели, он сказал, что истории неизменны.

– И что?

Алекс вспомнила, как вместе с Дарлингтоном входила под своды Стерлинга. Над входом высились четыре каменных писца. Один из них был египтянином.

– Когда построили библиотеку Стерлинга?

– Кажется, в 1931 году, – отозвалась Доуз из кухни. – В то время людям она не нравилась. Ее прозвали «соборной вакханалией», твердили, что слишком напоминает… – Доуз вдруг застыла в дверях, сжимая в руках мокрое полотенце. – Ее сравнивали с церковью.

– Священная земля.

Они с Доуз слишком буквально восприняли слова давно почившего Банчи. И искали не в тех местах.

Доуз медленно вошла в гостиную, с полотенца в руках капала вода.

– Деньги на библиотеку пожертвовал Джон Стерлинг. – Она опустилась на диван. – Из «Черепа и костей».

– Возможно, это ничего не значит, – осторожно проговорила Алекс. – В «Черепе и костях» много богатеев.

Доуз кивнула, медленно, словно находилась где-то под водой.

– Архитектор внезапно умер, и его обязанности взял на себя другой, – начала она. Алекс терпеливо ждала, не перебивая. – Джеймс Гэмбл Роджерс из «Свитка и ключа». Его второе имя созвучно прозвищу «Игрок».

«Джонни, Игрок и еще парочка друзей создали Проход. На священной земле».

Теперь Доуз сжимала полотенце обеими руками, словно микрофон, в который собиралась петь.

– «Если бы я мог заставить тебя полюбить книги больше, чем собственную мать». Эта цитата написана над входом, над головой писца. При помощи иероглифов.

Истории неизменны. Но что такое библиотека, как не дом, полный историй?

– Стерлинг, – выдохнула Алекс. – Библиотека и есть портал в ад.

Алекс решительно настроилась помочь Доуз в исследованиях, однако очнулась на диване в гостиной Il Bastone, когда в окна уже сочился утренний свет. Справочник, открытый на странице с копией статьи из «Йель Газетт» за 1931 год с подробным описанием украшений Стерлинга, лежал на груди, словно она пыталась укрыться книгой вместо одеяла.

Было тепло и легко на душе, будто прошлая ночь в «Черном вязе» просто привиделась и сегодня наступило обычное воскресенье. Она коснулась рукой половиц, и они, кажется, загудели в ответ.

– Твоя работа? – спросила Алекс Il Bastone, глядя на потолок и висевшую высоко над головой люстру на медной цепи, где внутри шара из матового стекла мягко мерцала лампочка.

Дом знал, что ей нужен отдых, и присматривал по мере сил – по крайней мере, так казалось Алекс. А может, она просто хотела в это верить.