– Тогда ты навсегда останешься в аду?

И снова выражение лица его дрогнуло – безнадежность сменилась предвкушением.

– Или моя сущность вырвется на волю в этом мире. – Теперь Дарлингтон находился почти у самой кромки круга, хотя Алекс не заметила, чтобы он вставал с места или вообще двигался. – У меня есть потребности, Стерн. Скажем так, не совсем… пристойные.

Когтистые пальцы пронзили золотой барьер, и Алекс, пронзительно вскрикнув, отшатнулась. Дарлингтон, казалось, изменился, стал выше и шире в плечах, рога словно сильнее заострились. А еще у него появились клыки. Я чувствую себя все менее похожим на человека.

Внезапно он вновь очутился в центре круга, все так же сидел, положив руки на колени, как будто вообще не двигался. Может, он и впрямь медитировал, пытаясь удержать демоническую сущность в узде.

– Найди Проход, спустись по нему. Приди за мной, Стерн. – Он немного помолчал, а потом, распахнув золотые глаза, добавил: – Пожалуйста.

Столь безыскусное, человеческое слово оказалось для нее последней каплей. Выбежав из комнаты, Алекс пронеслась по коридору и слетела вниз по ступенькам. У подножия лестницы она столкнулась с Доуз.

– Алекс! – вскрикнула Памела, пытаясь удержаться на ногах.

– Пойдем, – проговорила Алекс, таща Доуз к выходу.

– Что случилось? – поинтересовалась Доуз; она даже не сопротивлялась, безропотно шагая вслед за Алекс. – Тебе не стоило туда подниматься…

– Знаю.

– Мы даже не понимаем, с чем имеем дело…

– Знаю, Доуз. Просто вытащи меня отсюда, и я все объясню.

Алекс распахнула кухонную дверь и с наслаждением вдохнула чистый холодный воздух. Она вдруг вспомнила слова Бельбалм: «Нам открыты все миры. Если мы достаточно смелы, чтобы войти». Может, и потусторонний мир тоже? Она ведь невредимой пересекла границу круга, совсем как во сне. Но что произойдет, если она полностью шагнет внутрь?

Алекс вдруг ойкнула, когда босые ступни коснулись гравия. Она бы упала, не поймай Доуз ее за локоть.

– Алекс, постой. Вот, держи. – Памела протянула ей свернутые трубочкой белые носки и пару кроссовок. – Я прихватила их для тебя. Великоваты, но лучше так, чем босиком.

Не желая больше возвращаться в дом, Алекс уселась на коврик возле двери и натянула носки и кроссовки. В голове гудело, тело казалось чужим.

– Что ты делала наверху? – спросила Доуз.

В голосе Памелы прозвучали обвиняющие нотки, и Алекс не сразу нашлась с ответом. Наверное, можно солгать, но ей и без того слишком многое нужно объяснить. К примеру, тот факт, что она оказалась в «Черном вязе» в одной пижаме.

– Я проснулась уже здесь, – проговорила Алекс; теперь, когда испуг почти прошел, она начала дрожать от холода. – Я спала… и видела во сне, что оказалась здесь. И вот.

– Ты ходила во сне?

– Похоже на то. И потом меня охватило чувство, словно я не до конца проснулась. Сама не поняла, как оказалась в бальном зале. Но… он разговаривал.

– Он говорил с тобой? – слишком громко спросила Доуз.

– Да.

– Понятно. – Доуз, кажется, замкнулась в себе, и вместо обеспокоенной подруги перед Алекс вдруг предстала наседка. – Нужно тебя согреть.

С помощью Памелы Алекс поднялась на ноги и добралась до машины. Доуз включила обогреватель, и в салоне еле уловимо запахло серой – как обычно после ритуала новолуния.

Доуз положила руки на руль, словно принимая какое-то решение, а потом завела мотор и поехала в сторону кампуса.

На улицах почти никого не было, и Алекс невольно задалась вопросом: а видел ли кто-нибудь, как она шла в «Черный вяз», полуголая, босая, в темноте – совсем как тогда с Хелли? Может, кто-то даже предлагал ей помощь?

До самого Il Bastone Доуз не проронила ни слова. Вернувшись в дом, она смазала ноги Алекс целебным бальзамом и помогла уложить их на покрытой полотенцем подушке, приготовила чашку чая и лишь потом с блокнотом в руках села рядом и проговорила:

– Теперь рассказывай.

Алекс ждала, что Памела проявит больше эмоций, начнет покусывать губы, может, даже ударится в слезы. Но Доуз нацепила на себя маску Окулуса, готового взяться за исследования, записывать и изучать. За это Алекс была ей очень благодарна.

– Он сказал, что у него мало времени, – начала Алекс, а потом по мере сил попыталась объяснить остальное: как он почти прорвал круг, что умолял найти Проход, но не представлял, где искать.

Доуз лишь тихо хмыкнула.

– Какой смысл ему это скрывать? – поинтересовалась Алекс.

– Возможно, он просто не может сказать. Все зависит… от того, насколько в нем сильна демоническая сущность. Ты ведь помнишь, как демоны любят загадки? Они никогда не действуют в открытую.

– Еще он говорил о Сэндоу. Видел его по ту сторону. Упомянул, что хозяин ему обрадовался.