— Когда-то было так, да. Все более или менее сводилось к распознаванию лиц. Теперь мы даже не знаем, как это работает. Мы передали все ИИ, и они просто тебя узнают, исходя из… а черт его знает из чего.

— Так вот, возвращаясь к сути моего вопроса, — продолжала Зула чуть раздраженно, — допустим, твой загадочный ИИ, привратник, перестанет тебя узнавать. Именно это я хотела сказать архаичным выражением «забыла пароль».

— Если я потеряю способность удостоверить мою личность — доказать, что эта ПАРАНДЖО моя, если загадочный ИИ перестанет меня узнавать, то привилегии данного токена будут утрачены безвозвратно.

— И что это изменит на практическом уровне? — спросила Мэйв.

— На удивление мало, — ответила София. — Я — Атропа.

— Не могла бы ты пояснить для тех из нас, кто в последнее время не штудировал д’Олеров? — недовольно проговорила Зула.

— Атропой звалась парка, которая перерезает нити жизней. У меня есть право завершить любой процесс, впечатав в терминальное окошко quit, или kill, или какая там команда это выполняет. Мне надо посмотреть ее на главной странице. Если я потеряю связь с текущей ПАРАНДЖО, этого права не будет ни у кого.

— Но создать новый процесс — другая история, — сказала Мэйв полувопросительно, полуутвердительно.

— Поскольку это открытый протокол для обмена сообщениями, каждый может запустить процесс-участник, — объяснил Корваллис. — Конечно, очень мало кто обладает знаниями и умениями, чтобы запустить что-нибудь по-настоящему интересное. По сути, такая власть есть у нас и у Эла Шепарда.

— Это представляет требования Синджина в новом свете, — заметил Маркус. — По его словам, Эл с самого начала всего лишь просит таких же административных прав, как у Софии. Но если единственное, что может София и не могут другие, — быть Атропой, то зачем ему это право?

— Он хочет убить Доджа, Верну и остальных, — сказала Мэйв.

София пожала плечами:

— Я чересчур упростила. У меня есть еще некоторые административные возможности, которых нет у Эла. По сути, они относятся к ограничению используемых ресурсов. Задним числом я понимаю, что если бы подумала об этом в самом начале, то поставила бы какие-то ограничения: сколько памяти может выделять себе Процесс, сколько вычислительной мощности использовать и так далее.

— Это то, что в нормальных условиях делает системный администратор, — объяснил Корваллис ради Зулы. — Например, когда я в прежние времена ставил программу на терабайтный винт, я устанавливал ей квоту — допустим, не забирать под собственные нужды больше полтерабайта, иначе она задавит все остальные процессы и подвесит систему.

— Я ничего такого не сделала, — сказала София, — потому что Джейк, а после Эл добавляли Процессу ресурсы быстрее, чем они расходовались. Всех так заворожил его рост, что хотелось для эксперимента дать ему полную свободу развития.

— Ясно, — сказала Зула. — И Эл в этом раскаялся, потому что Процесс стал доминирующим.

— Никто не ждал, что процессы, загруженные из Эловой сети, потянутся к первому, вместо того чтобы развиваться независимо, — кивнул Корваллис.

— Ладно, — с нескрываемым скепсисом произнес Маркус. — Значит, Синджин скажет, Элу нужна лишь возможность ограничить зарвавшиеся процессы. Обнести их оградой. Установить нормальные квоты, чего не сделала София.

— Он сможет и кое-что еще. Например, воздвигнуть барьеры между «нашими» и «своими» процессами, — София изобразила пальцами кавычки.

— Что звучит разумно. Но мы не можем дать ему этого права, не наделив его одновременно властью Атропы, — сказал Маркус и чикнул в воздухе двумя пальцами.

— Так с ходу не скажу, надо проверить, — ответила София.

— Какие у тебя ощущения после сегодняшнего утра? — спросила Зула Маркуса.

— Синджин плотно обложил нас со всех сторон, — признал тот. — Пока не появился Ком, с ресурсами проблем не было. Мировое предложение квантовых суперкомпьютерных кластеров и облачных хранилищ опережало рост потребностей.

— Что не случайно, — вставил Корваллис. — Эл строил это все для поддержки запускаемых им процессов.

— Конечно, — сказал Маркус. — Но он исходил из предположения, что каждый новый процесс будет добавлять лишь небольшую нагрузку. Однако все прежние оценки пошли псу под хвост. Внутри Кома на порядок больше вычислений, чем прежде, когда процессы были не так тесно связаны. Система может заглохнуть.

— Ты знаешь мое мнение, — сказал Корваллис. — Это вырожденная деятельность. Они просто зациклились. Состояние гонки. Никаких осмысленных вычислений в Коме не производится.

— Это всего лишь твое мнение, — напомнил Маркус. — Представь, что стоишь перед присяжными и пытаешься их в этом убедить. Ты должен будешь на голубом глазу сказать, что процессы Доджа и Пантеона — правильные, а все связанное с Комом — «вырожденное».

София кивнула:

— Знай мы, что на самом деле думают процессы, было бы другое дело. Но у нас есть только анализ потоков и скорость сжигания капитала.

— Не согласен, — возразил Корваллис. — У нас достаточно логов, доказывающих, что Ландшафт появился в результате вычислений Пантеона. Где результат вычислений Кома? Его не видно.