— Эта кучка островов — Осколье — твоя родина, а Калла — самый большой оскол! — возмутилась Прим. — И Ждод создал Второй поворот не таким. Тогда оба поворота были одинаковые, как плечи.

Мардэллиан воспользовался предлогом уставиться на плечи самой Прим — как будто без наглядного примера не мог воспринять ее слова.

— Вся область к западу от реки — от того места, где теперь Второэлгород, — откололась.

— Откололась?

— Постепенно. Большое движется медленно, — сказала Прим, чувствуя некоторую уязвимость своего довода. — Так что вот этот пролив, Первый разлом, который был раньше рекой, самый широкий, почти на всем протяжении с одного его берега другого не видно. По совпадению именно на отколовшемся куске жили почти все дикие души и великаны.

Лин вздохнул:

— В старых историях столько говорится о великанах, а я ни одного в жизни не видел.

— Ты их видишь постоянно.

— Завтра увидишь, — прокаркал Корвус, — если закроешь рот и примешь свою участь двуногого — ходить.

Неловкую паузу нарушил Пеган:

— Мы когда-то играли с этой картой в такую игру — вообразить, что островки между разломами — черепки разбитого горшка. И пытались их мысленно составить.

Анвэллин и Мардэллиан переглянулись — они не могли поверить, что кто-то считает игрой такое скучное занятие.

— Если долго всматриваться, можно увидеть, что мысам одного оскола соответствуют бухты по другую сторону разлома, — настаивал Пеган.

Разломами в этих краях называли проливы между осколами или, в случае Первого разлома, между осколами и материком.

Тем временем Прим за спиной Пегана прошла к юго-востоку, или к левой передней ноге мертвого животного. Там в море вдавался длинный полуостров.

— Прежде чем снова повернуть, Ждод задал себе вопрос, как далеко тянется океан, и некоторое время летел на юго-запад, пока ему не прискучило, вот почему полуостров зовется Вопросом, а его оконечность — мысом Скуки.

— Хм! — вырвалось у Лина. — Мне никогда не приходило в голову одно с другим сопоставить.

— Ждод понял, что океан бесконечен, и, памятуя о своих обязанностях в Первом городе, полетел на восток, обратно к высокой скале, которой отметил устье великой реки. Путь был, как вы видите, долгий. Ему надоело лететь по прямой, и он начал сворачивать туда-сюда, так что на южном побережье, таком непохожем на Пролет, появились полуострова и заливы, известные как…

— Зигзаги! — воскликнул Мард. — Еще одно древнее слово!

— Самый большой из них Ждод расширил, так что получился Срединный залив. Затем он приметил скалу, от которой начал облет, и направился к ней, намечая вдоль юго-восточного угла живописные мысы и обрывы, поскольку понял, что иначе не успеет до конца пути воплотить свои лучшие замыслы. Вот почему Земля имеет такую форму — и Эл тут совершенно ни при чем!

— Я, впрочем, слышал, что Ждод многое сделал неправильно, — заметил Мард. Лин покосился на него. — В смысле, так говорят даже те, кто верит в старые песни и сказания.

Эти слова предназначались Плетее, занявшейся своей арфой — инструментом, который почти невозможно настроить, если он отсырел. Плетея была старше Прим и чуть ли не всю жизнь заучивала сказания и баллады. Когда ей случалось все-таки настроить арфу, она пела с таким убеждением, что слушатели верили — именно так все и было.

Она заметила, что все на нее смотрят, и пожала плечами. Удивительным образом она всегда удивлялась общему вниманию.

— Великое знание нужно, дабы поведать все сказания о Ждоде и Плутоне. Я знаю лишь малую часть, и то могла бы рассказывать целый вечер.

— И расскажет, дай ей волю, — негромко произнес Лин.

— Легко через тысячу лет выискивать ошибки, мол, Ждод мог бы не создавать Плутону таких сложностей, — сказала Прим. — Но говорить, будто Землю создал Эл, — просто глупости!

— Однако Столп, Дворец, Улей! — воскликнул Лин.

Он обернулся к востоку и отвесил легкий поклон. Хотя Дворца отсюда было не видно, так обычно поступали сторонники Эла. Мард запоздало сделал то же самое. Остальные — Пеган, Прим и Плетея — глянули на восток, но кланяться не стали. Бурр заворочался во сне. Корвус раздраженно захлопал крыльями.

— Да, в этих местах Эл изменил очень многое, — признал Пеган, — но даже самые ревностные жрецы Эла согласны, что начало положил Ждод. Им это даже на руку, потому что, если на Земле что-нибудь не так, вину можно свалить на Ждода.

— Знаю, — сказал Лин. — Только это очень похоже на выдумки.

— В каком смысле выдумки?

— Ну, что Ждод летал и помещал здесь то, там се, а Плутон потом доводил это до ума.

— Выдумай такое, птенец желторотый! — выкрикнул Корвус еще более хрипло и сдавленно, чем обычно.