— Десять в минус четвертой, — произнес кто-то. — Просто не верится.

Десять тысяч секунд — примерно три часа — требовалось теперь для моделирования одной секунды в Битмире. Система была перегружена.

— Но ведь все работает, да? — спросила Ева.

— Идеально.

Говорящий имел в виду, что процессы в Битмире никак замедления не ощутили. Течение времени, испытываемые квалиа — все оставалось тем же.

И какие же это были квалиа! Зула подошла еще ближе. Каждый волосок на голове Меркурия был теперь отрисован графическими алгоритмами, у которых внезапно оказалась куча времени. Солнце не просто отражалось от каждого волоса, но и дробилось на нем, так что он сиял и лучился. Зрачки влажно поблескивали, и Зула видела, что Меркурий сейчас заплачет. Слеза повисла в уголке его левого глаза, и в ней отражался мир.

Он был прекрасен. Все там было прекрасно.

— Хочется отправиться туда, не так ли? — произнес рядом мужской голос.

Зула обернулась, увидела пожилого сотрудника, который раньше пошутил про перезагрузку, и узнала Еноха Роота.

— Вы правда сейчас спросили меня, хочу ли я умереть? — парировала она.

Он скроил кислую мину и не ответил. Как будто Зула поймала его на чем-то не совсем хорошем.

— Может, вы туда отправитесь, — предложила она, — и пришлете мне весточку из следующего мира?

— У меня все еще есть обязательства перед предыдущим, — ответил он.

— Так это происходило раньше? — спросила Зула.

Она пошла к визуализации Ландшафта-2, где Додж — Ждод — ВоЖд, как ни называй, стоял, раскинув крылья, на вершине своей темной башни.

— Возможно, не это, — сказал Енох, подходя к ней, — но…

— Вы понимаете, о чем я.

— Да, — признал он.

— Десять в минус пятой! — крикнул Стопроц. Он говорил чуть рассеянно, так заворожила его внешность Доджа.

— Это все из-за того, что происходит в улье, — подтвердила Ева. Она, видимо, посмотрела какую-то статистику. — Процессы выходят из ячеек на волю — в мир, как личинки из коконов. Впервые видят Ландшафт, думают, взаимодействуют. Это как если бы мы каждую секунду загружали тысячи новых процессов. И дальше будет только хуже.

— Десять в минус шестой.

— Что мы будем делать с такой уймой свободного времени? — пошутил кто-то.

— Рассматривать, по сути, стоп-кадры, — догадалась Ева. — Типа как иллюстрации в старых бумажных книгах.

Зула подошла ближе к визуализации Ландшафта-2 и убедилась, что графика Доджа тоже доведена до совершенства. Его лицо не было в точности лицом Ричарда Фортраста, но выражения совпадали с теми, что она помнила. Он пристально смотрел на свою ладонь, в которой лежала крохотная вспышка сложно структурированного света. Зуле почудилось, что внутри света можно различить зарождающуюся человеческую фигуру.

— Я поняла про скорость света! — выпалила Зула.

Изумленные лица повернулись к ней и тут же отвернулись. Сто лет назад кто-нибудь клюнул бы на эту удочку. Теперь все были слишком робкие. А может, решили, что Зула все-таки выжила из ума.

Кроме Еноха.

— Объясните, — сказал он. — Мне всегда хотелось понять.

— С детства я слышала, что, по словам физиков, ничто не может двигаться быстрее света. А иначе вселенная бы рассыпалась. Это как-то связано с причинностью.

— Нельзя иметь следствие раньше, чем подоспела причина, — кивнул Енох. — А причины путешествуют с конечной скоростью.

— Мне такие объяснения казались невнятными. Как будто это произвольные правила, навязанные извне.

Енох по-прежнему улыбался и кивал.

Зула продолжала:

— Но именно это мы делаем сейчас с Битмиром! Мы говорим, что по правилам моделирования все, абсолютно все должно идти в ногу. Как бы нам ни хотелось знать, что будет дальше — например, выкатится ли слеза у Меркурия из глаза, — мы этого не можем. Не можем добавить маны и ускорить одну часть модели, потому что она убежит от других частей и мир рассыплется.

— А этого мы допустить не можем, верно?

— Да, Енох! Не можем.

Енох смотрел на застывшего бога.

— Ничто не изменится еще очень долго, — сказал он, — именно по упомянутой причине. Присутствующие здесь молодые люди, вероятно, потратят следующие десять лет жизни, управляя системами на орбите, которые сгенерируют следующие несколько мгновений в Битмире. Но знаете что?

— Не знаю. Что?

Енох развернулся, так чтобы оказаться подле нее, и со старомодной учтивостью согнул руку в локте. Зула очень осторожно, чтобы не ткнуть Еноха экзоскелетом, оперлась на его руку.

— Снаружи, — проговорил Енох тихо, чтобы слышала только она, — солнце вот-вот выйдет из-за холма.