Так что погожим осенним вечером она отправилась на работу — узнать, из-за чего кипиш. Зула могла ходить — да и бегать — хоть дни напролет. Разумеется, на самом деле по земле ступали ноги Фрэнка, его суставы принимали ее вес, его сенсоры и алгоритмы следили, чтобы Зула не упала. Она носила Фрэнка уже несколько десятилетий и, если бы сняла его, очень скоро умерла. Без него она не могла ни ходить, ни даже стоять. Она и спала в нем. Он был ее кроватью.

Саут-Лейк-Юнион по-прежнему сохранял статус места, куда биологические люди приходят ногами, чтобы работать вместе. Сейчас они по большей части занимались высокоуровневым менеджментом ИСОП. Разумеется, почти всю настоящую работу делали роботы, даже отдаленно не гуманоидные. Их ИИ были настроены на анализ астероидов, планирование задач, координацию логистики и распределение ресурсов. Говорить с ними было невозможно, а если бы такой разговор произошел, то не отличался бы от разговора с лопатой. Люди на поверхности Земли всего лишь приглядывали за системой и смотрели в будущее, делая все, чтобы роботы отыскивали новые астероиды и превращали в новых роботов, пока астероиды не закончатся. Потом, если потребуется, роботы начнут перерабатывать ненужные луны и планеты или полетят к поясу астероидов между Марсом и Юпитером, где этого добра в избытке. В конечном счете все должно превратиться в Сферу Дайсона [350] — пустую оболочку из камня и металла, которая будет поглощать всю энергию Солнца, тратить на вычисления, а излишнее тепло излучать в космос. Однако это произойдет не скоро. Настолько не скоро, что все ныне живущие люди успеют умереть от естественных причин, даже если будут использовать те же технологии продления жизни, что Зула. Земля, или по крайней мере участок землеподобной экосистемы, будет сохранена как своего рода парк, где смогут жить желающие биолюди.

Сегодня здание выглядело как в самом начале, когда сварщики и бетонщики создали основную структуру, а рабочие еще не приступили к внутренней отделке. Окна от пола до потолка по-прежнему казались обычными окнами, а на самом деле были сложными роботами, постоянно решающими, сколько света и с какой длиной волны пропускать в здание.

Когда Зула вошла, внутри было людно, чего не случалось уже много лет. Окна сообразили (а может быть, им сказали), что присутствующим нужен полумрак, чтобы лучше наблюдать за Битмиром. Разумеется, каждый мог бы смотреть в собственные очки, что ему угодно. Однако сейчас многое предстояло смотреть и обсуждать сообща, поэтому включили более крупное и мощное устройство — стационарный голографический проектор, выпускающий большое число фотонов. Все смотрели на изображение невооруженным глазом, совместно переживая увиденное.

— Вы как раз успели! — воскликнул кто-то.

Это была Ева, энергичная молоденькая сотрудница, в присутствии которой Зула всегда чувствовала себя дядей Клодом. Но Ева была милая, да и вообще Зула давно из-за такого не огорчалась.

— Успела к чему? — спросила Зула.

Голос у нее был слабый и надтреснутый — она вообще в последнее время почти не разговаривала. Сейчас она протискивалась бочком, чтобы лучше видеть; Фрэнк в целом ее слушался, но делал это так, чтобы не нарушать эвристику безопасности. Зула, будь ее воля, воспользовалась бы правом старушки проталкиваться через толпу локтями, но, поскольку это зависело от Фрэнка, она двигалась медленно, вежливо и аккуратно.

Она пыталась сложить в голове увиденные фрагменты. Проектор показывал увеличенное изображение части Ландшафта, которую Зула с первого взгляда не узнала. У нее было сильное дяди-Клодовское чувство непонимания логики того, на что она смотрит. Потом некоторые детали позволили сообразить, что это место, прозванное Эшервиллем как раз за отсутствие логики. Программа визуализации Ландшафта так и не смогла представить связную геометрию этого участка. Десятилетиями студенты, аспиранты и постдоки искали, где баг. Они пришли к выводу, что бага нет — «Провил» работала идеально, но сам Ландшафт здесь был лишен логики, и показывать его можно было только приближенно.

Итак, Зула смотрела на Эшервилль, барочную замкоподобную структуру, воздвигнутую здесь Доджем, и неприглядные дополнения, сделанные позже Элом. Неподалеку располагался зеленый участок, где последнее время жила Верна с одним из порожденных ею процессов — тем, что выглядел существом женского пола. Естественно, его называли Евой. Не исключено, что девушку, которая стояла сейчас рядом с Зулой, назвали в честь этой самой Евы.

— Что происходит? — спросила Зула.

— Коэффициент временного сдвига падает — большие процессы используют уйму маны, перегружая систему, — заметила Ева. — Сейчас приближается к единице. Это самый низкий…

— Самый низкий показатель за десятилетия, — сказала Зула.

— А сегодня в первой половине дня — по времени Митспейса — София и ее спутники телепортировались с крайнего юго-запада в район к северу отсюда. Позже они телепортировались снова — уже на меньшее расстояние.

Ева была так изумлена, что Зула была вынуждена объяснить:

— В давние время Плутон прибегал к телепортации. Мы не видели такого с тех пор, как он переместился в Ландшафт-2.

— В общем, с тех пор они продвигались на юг.

— Они?

— София и группа других процессов — включая Корваллиса и Мэйв! И угадайте, кто идет за ними по пятам?

— Мне незачем гадать, — ответила Зула. Она наконец-то выбралась на такое место, с которого ясно видела Эла, идущего по гористой местности на юг в сторону Эшервилля. — И все это случилось за последние несколько часов?

— По времени Митспейса? Да.

Зула глянула на руку Фрэнка. Часы на ней показывали восемь вечера.

— Сколько времени это заняло в Битмире?

— Три дня. Но, как вы видите, — продолжала Ева, — оно замедляется. И смотрите! Это Верна!

Ее внимание отвлекли возгласы других зрителей дальше к востоку. И впрямь можно было различить женскую фигурку на коне, скачущую наперерез Элу. Конский аллюр выглядел неестественным, дерганым. Но, как и говорила Ева, коэффициент временного сдвига быстро уменьшался, так что по мере приближения Верны движения становились более плавными и естественными.

— Что несет эта женщина? С виду нечто тяжелое! — Зула указала на фигуру, согнутую под непомерным бременем.