— Мы это уже обсуждали. Я готов поверить, что у Джека был шпион среди слуг мистера Тредера. Но утверждать, будто сам Тредер наёмный убийца — чистейшая нелепость!

— Вы заметили, как тихо он сегодня себя вёл?

— Вы говорите, тихо. Я бы сказал — сонно. Мы все провели без сна полтора суток!

— Вы слышали от Арланка, как Джек забирает власть над человеком: добивается небольшой услуги, затем приходит вновь и вымогает другую, уже более крупную, пока жертва не окажется связанной по рукам и ногам. Неужто трудно поверить, что такое произошло с закоренелым весовщиком вроде мистера Тредера?

— Я обдумаю вашу гипотезу, — сказал Даниель, — при условии, что вы обдумаете другую, столь же неприятную: у Джека-Монетчика есть в Королевском обществе сообщник помимо Анри Арланка, несравненно более высокопоставленный.

— Я приехал, как только смог.

Даниель подумал, насколько это похоже на Исаака: с порога начать оправдываться в том, в чём никто его не обвинял. Поскольку в комнате (Сатурновой часовой лавке на Коппис-роу) никого больше не было, предосторожность могла показаться излишней, но Исааковыми глазами всё виделось иначе.

— Я сказал бы, что вы, получив мою записку, приехали с поразительной быстротой, — заверил Даниель. — Я не ждал вас раньше, чем ещё через час, и полагаю, что остальные члены клуба не явятся вовсе.

На случай, если Даниель иронизирует, Исаак решил подкрепить свои контрдоводы:

— Сегодня в Сент-Джеймском дворце разразилась какая-то буря. Вся знать на улице, словно каждый придворный и политик внезапно решил, что ему надо быть в другом месте.

— Неплохое описание того, что произошло.

— Я был в Королевском обществе, просматривал некоторые документы, связанные с Лейбницем. Когда принесли вашу записку, оказалось, что на Флит-стрит выехать почти невозможно. Сперва я испугался, что умерла королева, однако колокола не звонили.

— Я немного слышал о том, что случилось сегодня в Сент-Джеймском дворце, — сказал Даниель, — но, поскольку вы поехали сюда, а не туда, полагаю, вас больше заботит происшедшее в Ньюгейте.

— Когда он бежал? — спросил Исаак.

— Ночью. Мистер Партри сейчас там, опрашивает тюремщиков.

— Если мистер Партри не смог удержать Арланка в тюрьме, я не вижу причин доверять ему впредь.

— Его задачей было не удержать Арланка в тюрьме, а лишь доставить туда, что он исполнил. Там цепи, которые надел на Арланка Партри, заменили другими, более тяжёлыми, как всегда делают тюремщики.

— Они же обычно за деньги меняют тяжёлые цепи на более лёгкие.

— Вы совершенно правы. Ночь Арланк провёл в каменном мешке, а утром его заковали в другие цепи, столь лёгкие, что их можно назвать чисто символическими, и перевели…

— В замок?! — Исаак замотал головой и, отвернувшись, стал смотреть на Коппис-роу. — Кто-то — Джек или его агент — подкупил тюремщиков. Арланка поместили в уютную камеру и отвели взгляд, когда тот спускался по водосточной трубе. Я должен был это предвидеть.

— Может быть, вы не предвидели его побег потому, что это не очень важно?

— Я служу короне, Даниель, и правосудие всегда для меня важно.

— Тогда позвольте выразиться иначе. Арланка оставалось лишь покарать; ничего нового мы бы от него не услышали. Вы это понимали, потому и не стали забивать себе голову скучными мыслями о том, чтобы удержать его в тюрьме и представить перед судом. Как и я.

Через окно они видели Питера Хокстона и Шона Партри, идущих со стороны Ньюгейта. Сатурн шагал первым, прокладывая дорогу в толпе, которая двигалась навстречу.

Был вторник. В пятницу предстояло повешение на Тайберне. Это означало, что уже в четверг пробиться по улицам будет невозможно. Мясо, которое пригонят сегодня или завтра своим ходом, заметно подорожает. Соответственно каждые несколько минут в сторону Смитфилда проходил гуртовщик, гоня перед собой овец или коров; возы с сеном, навозные телеги и гуляки, возвращающиеся из северных пригородов, должны были втискиваться в интервалы между скотом. Тем, кто, как Сатурн и Шон Партри, шел на север, приходилось худо. Они ввалились злые, пропахшие коровьим навозом. Однако по сравнению с Ньюгейтом то было благоухание садов Шалимара.

— Все в Ньюгейте божатся, что исчезновение Арланка — неразрешимая загадка, — без предисловий объявил Партри. — Из чего вы можете заключить — как, наверное, уже заключили, — что побег устроил недоброй славы преступник Джек Шафто.

— Для этого не стоило отправляться в Ньюгейт и опрашивать тюремщиков, — сказал Ньютон, готовый обвинить Партри в том, что тот набивает себе цену.

Однако Партри его опередил:

— Занимаясь Арланком, Джек позабыл про другого узника, которого должны выпотрошить и четвертовать в пятницу. Узника, чьи свидетельства могут быть полезнее для клуба и губительнее для Джека, чем признания Арланка.