— Встретимся здесь через час, — сказал он, глядя на часы.

— Через час?!

— Дальше всё должно произойти быстро. Я употреблю этот час нам на пользу. Желаю вкусно покушать, Роджер, и не пить слишком много.

— Мне вполне достаточно пить не больше противника, что легко.

— Я бы советовал вам быть трезвее, чтоб сполна насладиться победой.

— А я бы советовал вам быть пьянее, чтобы действовать чуть менее осмотрительно.

Однако Даниель уже взбирался по складной лесенке в фаэтон, одолженный ему Роджером.

— На Лестер-филдс! — крикнул он кучеру.

— В этой стране, да будет вам известно, есть негласное правило, которое соблюдают и виги, и тори: не привлекать к политике толпу.

— Я не знала, — ответила принцесса Каролина. — Наверное, потому, что правило негласное.

За недели, проведённые в Лондоне, её английский заметно улучшился.

— Без сомнения, когда ваше королевское высочество будет повелевать мирной и счастливой Британией, правило будет соблюдаться неукоснительно, — продолжал Даниель, — как соблюдалось по меньшей четверть столетия.

— За исключением времени парламентских выборов, — вставила герцогиня Аркашон-Йглмская.

— Естественно, — сказал Даниель, — а также церковных поджогов и убийств. Однако я не убежден, что оно будет соблюдаться сегодня. По обе стороны раздела виги-тори я наблюдаю пугающий недостаток осмотрительности. Положение Болингброка сейчас и невероятно высоко, и крайне шатко. Он подобен человеку, который почти влез на стену, цепляясь за неё ногтями, и уже видит место, где сможет встать — но и опасность рухнуть на камни внизу для него велика, как никогда. Он будет хвататься за что угодно, лишь бы не упасть. Что мешает ему нарушить правило касательно толпы?

Они сидели в помещении Лестер-хауз, которое, эпохи назад, на чертежах архитектора, возможно, звалось Гранд-салоном. К тому времени, как штукатурка высохла и въехали Стюарты, оно стало просто салоном. По современным меркам это был скорее чулан. Никакой ажурной лепнины в стиле рококо. Потрескивающие деревянные панели того оттенка коричневого, который темнее чёрного. Окна, выходящие на Лестер-сквер, забили ставнями — их нельзя было отличить от панелей, если не простукать. Тем не менее Элиза, судя по всему, любила эту тёмную каморку, и Даниель вынужден был признать, что тревожными вечерами такие помещения по-своему уютны.

— О толпе часто говорят, но никто её не видел, — заметила принцесса.

Иоганн фон Хакльгебер и Даниель Уотерхауз разом набрали в грудь воздуха и открыли рот, чтобы объяснить её неправоту. Впрочем, оба помедлили, уступая другому право говорить, так что следующим вновь раздался голос Каролины.

— Вы готовы поведать мне ужасы, от которых кровь застынет в моих жилах, — сказала она. — Однако я нахожу само понятие противным философии. Доктор Лейбниц много размышлял о коллективных сущностях, как, например, стадо овец, и пришёл к выводу, что их следует рассматривать в качестве совокупности монад. Все они — индивидуальные души. Толпу измыслили умы, ленящиеся воспринимать их в таком качестве.

— И всё же я видел толпу, — возразил Даниель. — Можно сказать, я ею был.

— Тем не менее вы — один из умнейший людей, созданных Богом, — отвечала Каролина. — Это доказывает, что концепция толпы ошибочна.

— Я познакомился с толпой в тот день, когда за голову Даппы объявили награду, — сказал Иоганн фон Хакльгебер. — Состоящая из индивидуальных душ, она меж тем обладала коллективной волей.

— Пфуй!

— Вы сможете обсудить это с доктором в Ганновере, — вмешалась Элиза. — У нас есть более насущные дела. Иоганн, в тот день, когда арестовали Даппу, толпу распалили объявления о поимке, напечатанные Чарльзом Уайтом. Чем Болингброк может подстрекнуть толпу сейчас?

— Поймите, ваша светлость, в толпе девяносто человек из ста — обычные преступники, которым довольно малейшего повода для бесчинств, — сказал Даниель. — Они как грубый порох в ружейном дуле. Он воспламеняется от тонкого пороха на полке. Другими словами, один провокатор, движимый партийной ненавистью, может заразить остервенением десять или сто подонков. Болингброк поставит застрельщиков на улицах и площадях. Чтобы науськать их — поджечь порох на полке, — достанет любого мелкого скандала или происшествия. Например, можно объявить, что в Лондоне есть ганноверские шпионы.

— Я поняла, — сказала принцесса, — как глупо мне было сюда приезжать.

— Ничуть, потому что, приехав сюда, вы, возможно, спаслись от убийц, подосланных де Жексом, — отвечал Даниель.

— Было бы глупо приезжать, — подхватил Иоганн, — не приготовившись к сегодняшнему вечеру.

Говоря, он посмотрел матери в глаза. Элиза встала.

— Мать и сын мудро всё устроили, — сообразила Каролина, — покуда глупая принцесса тешилась своим озорным приключением.

— Так было и будет, пока есть монархи, — отвечала Элиза. — Вы сможете отплатить нам за труд, свершив то, что не в нашей власти.