– Нужно преодолеть свой главный страх.

– Да что ты понимаешь, урод!!! – орала она.

Как она кричала... Ругалась матом и рыдала в голос, кидалась на него с кулаками. Ему было пофигу, вышибала же. А ее накрыло истерикой. Потом уже, спустя час, когда все схлынуло, она охрипшая и полумертвая сидела, закрыв лицо ладонью.

Опустошение дикое.

– Не смотри на меня, - выдавила с трудом. – Я страшная.

Он ходил по дому, словно ничего не произошло, что-то делал, пахло едой. Взглянул на нее мельком и проговорил:

– Знаешь, сколько я вас таких видел? Обосранных, обоссанных, в соплях и дерьме тут ползали. И ничего. А ты красивая и сильная.

У нее вырвался жалкий смешок. Конечно, конечно, бл*** Все мужики одним миром мазаны. Хотела сказать: «Выкуси, я с тобой не буду спать ни за какие деньги», но мужчина уже отвернулся, бросив через плечо:

– Если любишь себя, выберешься.

И еще добавил:

– Умойся, поешь и можешь лечь на диване.

А сам ушел в другую комнату.

***

А она осталась в этом…

Есть не хотелось, она прилегла на продавленный диван, прикрытый какой-то тряпкой. Ее бы давно уже от отвращения трясло, если бы не нахлынувшее оцепенение. Только в голове вяло ворочались мысли.

Наверное, это и есть дно.

Но когда падать дальше некуда, остается только путь наверх. Ничего, ничего, - сказала она себе, она сильная, выберется. Чего-чего, а любви к себе у нее предостаточно. Вот с завтрашнего утра и начнет.

Завтра с утра этот тип уже стоял у нее над душой. Смотрел, как патологоанатом. А она только проснулась и хорошо представляла себе, как выглядит.

– Что смотришь? Урод, - процедила сквозь зубы.

И перевернулась на диване, уткнувшись носом в ту саму линялую тряпку. Теперь нищета вокруг уже не казалась чем-то ужасным, в жизни есть вещи куда страшнее.

Молчание.

Она не выдержала, развернулась, подскакивая на диване:

– Что ты молчишь?! Отойди! Мне надо в уборную!

Он спокойно отодвинулся, пропуская ее, и проговорил:

– Пришла в себя? Хорошо. Сегодня пойдем навещать твоего сына.

– Что? – она похолодела.

Попятилась и чуть не осела на пол. Привычно всколыхнулись протест и страх, что ее тайное и постыдное увидит кто-то. И слезы бессилия. Нет, ни за что.

Но он безжалостно давил взглядом, а потом сказал:

– Если у него сохранный интеллект, для него можно найти работу.

Она наконец переборола себя и смогла хрипло выдохнуть:

– Добренький? Думаешь, это так легко? А где деньги взять?

– Я не добрый, - мужчина нехорошо усмехнулся. – Я злой. Собирайся.

***

Как ей ни было трудно переступить через себя, как ни страшно, но этим утром поехать к сыну пришлось.

***

А у Егора в квартире утро началось…

В общем, тоже не без происшествий. Семи еще не было, а к нему уже трезвонили в дверь.

Красное, черное и золотое

От такого назойливого и требовательного звонка Егор проснулся мгновенно. Чуть было не подскочил, спросонья, но вовремя понял, еще одно лишнее движение, и он с этой узенькой кушетки грохнется на пол. Или свалит Владу. Которая в панике тоже проснулась и завозилась.

– Иду! – глухо рыкнул Егор, с трудом попадая в тапки.

– Что там происходит? – заворочался дед на диване.

– Ничего, спи, - махнул на него рукой Егор и пошел открывать.

За дверью был сосед. Заглянул любопытным взглядом в открывшийся дверной проем и выдал:

– Там не вашу машину, - и назвал номер. – На эвакуатор грузят?

– Что?! – рявкнул и тут же подскочил Евгений, потому что машина, которую грузили на эвакуатор, была его. – Я им покажу! Второй раз за неделю!

– Погоди, я с тобой! – подскочил дед.

И они понеслись вниз оба.

Весело началось утро, натуральный сумасшедший дом. Зато у Влады с Егором была возможность на несколько минут по-быстрому задернуть жалюзи и запереться на лоджии. Правда, все время приходилось коситься на дверь.

Ибо большая семья – это очень шумно, никакого личного пространства, но так здорово.

***

Машину отбить удалось. Просто из пасти у эвакуатора достали. Дед потом сиял, ибо в основном заслуга тут была его. А Женька ругался на чем свет стоит, потому что ему опять, КАЖЕТСЯ, потерли капот.