Сказано было в том числе и стражу, поэтому тот понятливо кивнул, но не отошел в сторону сразу, а показал свободной рукой на деревянный короб, стоявший чуть далее.

— Вот, нашли при нем. Улики.

Подозреваемый на фамилию отреагировал правильно — расширил очи и отпрянул назад. Но потом повел себя парадоксально: сделал пару шагов в сторону дознавателя и приник к решетке.

— Сам знаменитый Курт Игнациус Гессе фон Вайденхорст, рекомый Молотом Ведьм?! Да не могло мне так повезти!

— Отступи к стене, — велел Курт, стараясь не выдать озадаченности. — Страж откроет дверь, я войду. Будем говорить.

«Монах» послушно отошел, запахнув свою «рясу» плотнее, и на разгладившихся складках стали видны нашитые поверх ткани письмена диковинного вида. Знаки были крупными, чтобы их наверняка можно было углядеть издали.

Прихватив короб с уликами, Курт прошел внутрь и стал напротив задержанного. Тот послушно жался у стены, но на следователя смотрел с интересом, приправленным смущением и досадой. Страха во взгляде не было.

— Итак. Имя? — вопрос был ad imperatum (Согласно предписаниям (лат.)), да и обращаться к подследственному как-то было нужно. Тот с готовностью выпалил:

— Вилли. Вилли Шпеершуттельн я, майстер Гессе.

— И занимаешься… — протянул Курт, уже догадываясь, что услышит.

— Актер, да. А вы ведь уже и сами поняли.

— Плохо, когда подследственный читает инквизитора, — усмехнулся читаемый инквизитор. — Но да, я начал подозревать — с явления бороды. Чем ты ее так приклеил?

— О, это мой личный рецепт, — оживился Вилли. — Там недостаточно самого клея, нужно ещё подкрасить основу так, чтобы не было отличимо от тона лица…

— И чтобы легко смывалось, когда потребуется сменить образ, — поддакнул Курт. — Потом продиктуешь, для протокола и на пользу Конгрегации. И все же: на чем тебя взяли? Неужели приносил жертвы Дионису? Но это не греческие символы.

Он показал на «рясу», и актер смущенно дернул полой одеяния.

— Право слово, я даже не знаю. Сам придумал: начертил как-то со скуки, чтобы смотрелось поубедительнее, а потом понял: да, для роли подойдет… Простите, отвлекся: вы спросили, что я делал? Отвечу: репетировал. Ваши коллеги арестовали меня в самый разгар сольного прогона.

— Ночного прогона? — прикинул Курт, вспомнив разговор с Франком. Вилли закивал с энтузиазмом, тряся бородой, словно голодный козел.

— Этот actum (Действие, акт (лат.)) должен происходить в полночь. Зловещий малефик взывает к тайным и темным силам…

— А малефик — это ты?

— Ну да! — оживление на лице собеседника было неподдельным. — Убедительно сыграть злодея, чтобы у того были и мотивы, и харизма, и достоверность… Сие есть дело непростое. Иначе герой, одерживающий верх, собственно, героем смотреться не будет. Великого человека делают великие враги.

— Хорошо. Но младенец-то зачем?

— Так жертва же!

— Вот это серьезно, — сдвинул брови Курт. — Где ты его взял? Похищение новорожденного — за подобное можно и до костра дойти.

— Побойтесь Бога, майстер Гессе! — возмутился актер. — Стал бы я заниматься подобной ересью? Ну, в бытовом смысле, не в теологическом… Это мой племянник, между прочим. Как он там?

— Отдан на попечение кормилице, — говорить следовало успокоительным тоном, ибо в голосе собеседника ясно проявилось волнение. — Ясно. Ты и твой…

— Брат, — подсказал Вилли, уловив верно. — Я попросил брата и его жену в некотором роде об одолжении. Они тоже работают в нашей труппе, почти семейное дело… А у мальчика, выходит, первая роль.

— Хорошо. Значит, два свидетеля в твою пользу… — Курт запустил руку в короб и выложил перед собой на пол широкий латунный котелок. В камере остро запахло чем-то травяным. — А это для чего?

— Entourage (Окружающая обстановка, антураж (фр.)), как говорят французы, — хихикнул лже-«монах». — Там шалфей, ромашка, мята… Решил совместить пользу с пользой: сей якобы «сатанинский» отвар должен был смягчить усталое горло после чтения заклинания…

— Ты еще и заклинание придумал, — сокрушенно покачал головой Курт. — Это уже на грани малефиции. Хоть не из книг брал?

— Право слово, я, может, мечтатель, но не идиот, — Вилли посмотрел на котелок и покривился. — Написал какую-то avra kedavra (Абракадабра. На арамейском буквально: «что сказано, должно свершиться»)… Не в прямом смысле, конечно, а просто ерунду, чтобы зрителя впечатлить. Кто ж знал, что зритель придет такой благодарный.

— Хорошо. — В коробе пошуршало еще, и рядом с котелком пристроилась полумаска из черного бархата, а также хищно поблескивающий кинжал. Форма у лезвия была крайне непрактичной. — Тоже твой entourage?