"Это" было, несомненно, понятно и еще понятнее становилось при виде выражения лица старшего инструктора зондергрупп. Скепсис сменялся удивлением, удивление - сомнением, а сомнение - заинтересованностью. Изнывающему от нетерпения Максу казалось, что за прошедшее с момента его появления время можно было прочитать бумаги раза три. Впрочем, не исключено, что именно так сидящий за столом человек и сделал. С другой стороны, сам Хагнер на его месте, наверное, еще дольше бы вчитывался. Непросто поверить, что существо, по природе своей должное быть злобным и жестоким, этой самой природе взялось противиться. И не из страха перед всемогущей Инквизицией, а просто потому, что искренне считает себя человеком. Хотя кто сказал, что в бумагах написано именно это? Быть может, там содержится совет приглядывать за ним в оба и проверять по-всякому. Если так, то это ничего, проверки он все выдержит. Главное, чтобы к делу все же пристроили.

Тем временем старший инструктор закончил шуршать свитком, отложил его в сторону и пристально посмотрел в глаза Максу. Взгляд у Хауэра был не злой, но суровый и недоверчивый. Казалось, он одной лишь силой этого взгляда хочет проникнуть в самую душу, вырвать оттуда ответы на все свои, без сомнения, многочисленные вопросы.

– Значит, ликантроп, - тяжело уронил Хауэр, поднимаясь из-за стола. И сам себе ответил: - Значит, в темноте видишь.

Макс кивнул, хоть и сомневался, что его будущему наставнику (начальнику? тюремщику?) требуется подтверждение.

– Идем, - велел Хауэр.
– Два часа на отдых и ужин, потом я за тобой приду. Не успеешь поесть или отдохнуть - пойдешь голодным или усталым.

Хагнер подхватил свой мешок и заторопился вслед за стремительно шагающим инструктором по темным коридорам бывшего монастыря. Ему снова пришли на ум предупреждения майстера Хоффмайера и майстера Гессе, и теперь ему казалось, что он начинает понимать, что они имели в виду.

Хауэр вел его по каким-то переходам и лестницам. Поначалу Макс пытался запоминать дорогу, но после лаконичного "Не вздумай здесь шляться без сопровождения" бросил это занятие и принялся гадать, куда именно его ведут. Спрашивать у сурового старшего инструктора было не то чтобы боязно, но проще было унять любопытство, чем заставить себя открыть рот.

Спустя несколько минут Хауэр остановился у тяжелой деревянной двери, обитой железом, отпер ее большим ключом и толкнул.

– Заходи, - велел он.
– Здесь ты будешь жить. Ужин сейчас принесут.

За дверью оказалась небольшая комната с кроватью, крепким массивным столом и парой табуретов. На столе имелась свеча и огниво. Окно в противоположной от двери стене было забрано решеткой.

"Все-таки тюрьма", - с тоской подумал Макс, озираясь. И дверь окну под стать. Эдакую махину и в зверином-то виде навряд ли выбьешь. Впрочем, после замечания про ночное зрение Хагнер уже был готов, что и свечи ему не дадут.

Пока он оглядывался, дверь захлопнулась, и Макс остался один. К своему удивлению, звука поворачиваемого в замке ключа он не услышал. Сбросив мешок на пол у кровати, юноша на цыпочках подкрался к двери и осторожно потянул за ручку. Будь он обычным человеком, "осторожно" у него бы нипочем не вышло, пришлось бы приложить изрядно усилий. А так дверь медленно и почти бесшумно приоткрылась. Макс выглянул в пустынный коридор. Инструктор уже ушел, а охрану у двери оставлять не стали. По крайней мере, он никого не видел и не слышал.

Памятуя о краткости отведенного на приведение себя в порядок времени и запрете на одинокие прогулки по коридорам, Хагнер вернулся в комнату и лег на кровать, спеша дать отдых усталым ногам. Спать не хотелось, новые впечатления, опасения, предвкушение и любопытство гремучей смесью бурлили в душе, не давая забыться сном.

Спустя четверть часа явился человек, чем-то неуловимо схожий с его охранниками-конвоирами, принес лохань, изрядный кувшин с водой и простой, но сытный ужин.

– Спасибо, - поблагодарил Макс.

Вошедший поглядел на него с легким интересом, криво усмехнулся и вышел, так и не проронив ни слова.

Хагнер пожал плечами, наскоро ополоснулся и принялся за еду. Он только сейчас понял, насколько проголодался.

Старший инструктор зондергрупп появился, как и обещал, ровно через два часа, когда усталость, наконец, взяла свое, и Макс только-только начал задремывать. Подскочив как ужаленный, он поспешно принялся обуваться и натягивать куртку. Хауэр ждал, не говоря ни слова, затем жестом поманил его за собой.

Они прошли по еще нескольким коридорам и лестницам, пока не оказались на улице. Хауэр указал на неровную, но очень утоптанную тропинку, змеящуюся вокруг здания монастыря, и велел:

– Бегом!

* * *

Повалившись на четвереньки в подсыхающую грязь, Макс мимоходом порадовался, что не завтракал. Иначе удобрять бы ему апрельскую слякоть свежесъеденной пищей. А он-то, дурак, полагал, что вынослив... И что это вчера ночью его гоняли до изнеможения. Вот до этих самых четверенек и спазмов в горле. А потом констатировали "Неудовлетворительно", велели подняться, отдышаться и шагать на плац, где и было произведено форменное избиение. Сперва инструктор выдал ему меч, сам вооружившись таким же. Но стоило Максу пару раз взмахнуть оружием, как майстер Хауэр велел убрать меч с глаз долой, если он еще не научился при обращении новые руки-ноги отращивать. Дальше дрались врукопашную, и никакая нечеловеческая сила и ловкость не помогали. Валялся Макс по всему плацу, как куль по амбару. Всю грязь собрал.