– Хм...
– Курт явно был занят какой-то мыслью, но делиться с собеседниками ею не спешил.
– Что ж, если мы опросили всех монахинь, то, пожалуй, нам пока больше нечего здесь делать.
– Он прямо взглянул на аббатису: - Всех? До последней послушницы?

Йоханна тяжело вздохнула.

– Да. Всех. Почти... Но неопрошенных осталось всего двое и ни одна из них не может быть вам полезна. Сестра Агнес уже третью неделю находится в лазарете со сломанной ногой - она никак не смогла бы убить Его Преосвященство, даже если бы очень захотела, она и с постели пока не может подняться.

– А вторая?

– А вторая - сестра Бернарда - уже много лет не выходит из своей кельи; она дала обет затворничества. Она не выходила и во двор встречать Его Преосвященство, так что вряд ли сможет сообщить вам какие-то сведения.

– И все же я хотел бы задать ей пару вопросов, - настоял Курт.
– Видеть, она, возможно, и не могла, но могла что-то слышать...

– Брат Игнациус, - в голосе аббатисы послышался холодок.
– Я знаю, что вы ведете дознание так, как предписывают вам правила, и понимаю, что в моих интересах - в интересах всей обители - оказывать вам возможно большую поддержку, но... сейчас я прошу вас воздержаться от вопросов сестре Бернарде. Она вряд ли пожелает на них ответить - Бернарда не разговаривает ни с кем, кроме меня и еще нескольких сестер.

– Сожалею, мать Йоханна, но вам придется убедить вашу сестру ответить, даже если на все вопросы она сможет сказать только "нет, не знаю, не видела".

Аббатиса ничего не ответила, но сжала губы в полоску и, кивнув господам инквизиторам, вышла из своей кельи и двинулась по дормиторию. Подойдя к одной из келий в самой дальней части, она постучала в деревянную дверь. Спустя несколько мгновений в двери открылось узкое окошечко, расположенное на уровне груди. Аббатиса обратилась к невидимой затворнице.

– Сестра Бернарда, ты помнишь, я говорила тебе, что случилось здесь у нас в Сочельник? И говорила, что в обитель прибудут следователи Инквизиции, чтобы расследовать дело? Они здесь и хотели бы задать тебе некоторые вопросы. Не о чем беспокоиться, сестра, эти вопросы они уже задавали мне и всем другим сестрам. Ты ответишь им?

Тихий, какой-то шелестящий голос за дверью коротко произнес:

– Да.

Аббатиса жестом попросила Курта и Бруно подойти ближе, и Курт вновь предоставил помощнику право беседовать с сестрой-затворницей.

– Сестра Бернарда, меня зовут отец Бруно Хоффмайер. Я приношу глубочайшие извинения, что мы потревожили вас и оторвали от молитвы, но нам необходимо задать вам вопросы.

Как и предупреждала аббатиса, сестра Бернарда показала, что ничего не видела и не слышала в тот день. Никаких разговоров под дверью, постороннего шума или чего-то похожего. Впрочем, даже если бы она и услышала, она бы не отворила дверей.

– Прощу прощения за любопытство, - вдруг вклинился в беседу Курт, - а как долго длится ваше затворничество?

– Более десяти лет, - ответила за сестру аббатиса и добавила: - Если вы закончили с расспросами, мы можем оставить сестру Бернарду в покое.

– Закончили, - Курт кивнул.
– И, пожалуй, на сегодня бы больше не станем злоупотреблять вашим гостеприимством, мать Йоханна.

– У вас есть хоть какие-то догадки, брат Игнациус? Брат Бруно?

– Некоторые имеются, - пробормотал Курт.
– Но прежде я должен проверить еще кое-что.

Глава 6

– А ведь она нам солгала, - сказал Бруно, едва они покинули стены обители и зашагали к трактиру.
– Когда говорила о том, что не знает среди своих сестер никого, кто бы... Она в тот момент явно о ком-то вспомнила.

– Ты тоже заметил? Прекрасно, значит, я не ошибся. Как бы выяснить, кто эта загадочная сестра? Уж не тщательно ли скрываемая ото всех Бернарда...

– Может быть, и она. Или любая другая - из тех, кто постарше. Если знакомство с фон Пелленхофом имело место много лет назад, то сейчас женщине должно быть никак не меньше тридцати.

– И под этот возраст попадает более половины обители, - кисло улыбнулся Курт.
– Будем снова спрашивать каждую - не доводилось ли ей встречаться с Его Преосвященством раньше?

– А может, поднажмем на аббатису? Я не имею в виду жесткий допрос, разумеется.

– Эта мать Йоханна крепкая штучка, судя по тому, как она держится. Если она решит, что интересы и безопасность обители важнее, чем наше дознание, ничего мы не добьемся. Доказательств ее лжи у нас нет, только предположения. Разве только задержать ее как подозреваемую... но и на нее у нас нет доказательств. Ладно, давай-ка сначала пообедаем, а потом станем размышлять, куда нам двигаться дальше.

Едва только господа инквизиторы поднялись к себе в комнату после превосходного обеда, где Курт, как всегда, не преминул позубоскалить насчет кулинарных пристрастий своего помощника, как за ними прибежал трактирный прислужник и доложил, что господам принесли записку. Записка была не подписана и в ней содержалась просьба встретиться прямо сейчас у рыбной лавки.