Миллер упал, споткнувшись. Зерглинг тут же набросился на него. Я видел, как острые как бритва когти вонзились в незащищенную шею, там, где броня костюма имела слабое место. Его крик оборвался.

– Миллер! – взревел Килгор, но было поздно. Он разрядил в тварь на теле «Старика» весь магазин.

Раненый Райли хромал, его поддерживал брат. Мы отстреливались, пядь за пядью отступая к челноку. Мой боекомплект почти иссяк. Один из зерглингов извернулся, обошел прицельный огонь и прыгнул мне на грудь. Я упал на спину, шлем ударился о землю, изображение на визоре на миг пропало. Его зловонная пасть с рядами иглоподобных зубов была в сантиметрах от моего лица. Я почувствовал, как его когти скребут по нагруднику, пытаясь пробить броню. Ужас парализовал меня. Я закричал, отталкивая тварь руками, но она была слишком сильной.

В последний момент мелькнула тень, и что-то тяжелое обрушилось на голову зерглинга. Это был Килгор. Он размозжил череп твари прикладом своей винтовки.

– Поднимайся, Торн! Не время подыхать! – рявкнул он, протягивая мне руку.

Я кое-как вскарабкался на ноги, дрожа всем телом. Мы были у самой рампы. Остатки взвода Вэнса выбегали из главного корпуса, отстреливаясь. Их было заметно меньше, чем вначале. Лейтенант был бледен, его броня покрыта зеленой слизью зергов.

– Все на борт! Живо! – кричал пилот.

Мы ввалились внутрь, последние – буквально запрыгивая на поднимающуюся рампу. За миг до того, как она захлопнулась, я увидел, как десятки зерглингов бросаются на корпус челнока, скребя когтями по броне. Двигатели взревели на полную мощность, и «Хищник» резко взмыл вверх, стряхивая с себя назойливых тварей.

Внутри десантного отсека стояла тяжелая тишина, прерываемая только судорожным дыханием выживших. Я опустился на пол, прислонившись к холодной переборке. Руки все еще дрожали. Я посмотрел на них – перчатки были в какой-то мерзкой зеленой жиже. Запах… этот запах теперь навсегда будет ассоциироваться у меня с ужасом и смертью.

Один из братьев Райли склонился над другим. Тот, что был ранен, хрипел, из-под разорванной брони на плече сочилась кровь.

– Держись, брат, держись… – шептал он, пытаясь остановить кровотечение.

Спектр, Лена Петрова, молча протянула ему индивидуальный пакет первой помощи. Ее лицо было непроницаемо, но в глазах я увидел тень того же ужаса, что сковывал меня.

Лейтенант Вэнс подошел к Килгору.

– Что это было, сержант? В сводках не было ни слова о зергах на Веридии!

Килгор тяжело вздохнул, снимая шлем. Его лицо было покрыто потом и грязью.

– Это была ложь, лейтенант. Или чья-то преступная халатность. Это гнездо. Настоящее, мать его, гнездо.

Я смотрел в пол. Пепел веры… вот что я чувствовал. Вера в то, что Доминион знает все, контролирует все, защищает всех – эта вера рассыпалась прахом под натиском хитиновых когтей и зубов. «Зеленые Холмы» стали для меня не просто местом первой настоящей бойни. Они стали местом, где я впервые по-настоящему увидел войну. И она была совсем не такой, как в пропагандистских роликах.

Челнок летел обратно на базу. Впереди – разбор полетов, доклады, похороны товарищей. И новый страх, поселившийся глубоко внутри. Страх перед тем, что прячется в темноте космоса, и перед той ложью, которой нас кормят.

Я был всего лишь рядовым Джаксом Торном. И мой путь только начинался. Но уже сейчас я понимал – он будет вымощен пеплом и кровью.

Обратный полет на базу «Аванпост-3» на Веридии прошел в гнетущем молчании. Редкие перекатывания раненого Райли и его сдавленные стоны нарушали тишину, которая была тяжелее любого крика. Я сидел, уставившись на свои руки. Зеленая жижа зергов въелась в потертости перчаток, и казалось, ее тошнотворный запах преследует меня даже здесь, в относительной безопасности челнока. Каждое резкое движение «Хищника», каждая турбулентность вызывала короткий спазм страха – не очередная ли атака?

Когда мы наконец приземлились в ангаре, встречавшие нас техники и медики застыли, увидев состояние челнока и выживших. Корпус «Хищника» был исцарапан, на нем остались вмятины от ударов и запекшаяся слизь. Мы выходили из десантного отсека медленно, словно старики. Я видел шок и сочувствие на лицах наземного персонала, но они были профессионалами.

Раненых – а их было немало и из отряда лейтенанта Вэнса – тут же подхватили медики. Райли-младшего унесли на носилках, его брат неотступно следовал рядом, сжимая его руку. Я видел, как медик качал головой, осматривая рану.

Сержант Килгор и лейтенант Вэнс, оба мрачнее тучи, направились прямиком в штабной отсек базы. Их ждал неминуемый разбор полетов с комендантом, полковником Дрейком – человеком, который, по слухам, больше заботился о чистоте рапортов, чем о жизнях своих солдат.

Нас, остальных, отправили в санчасть для осмотра, а затем в душевые. Горячая вода смывала грязь, кровь и вонь зергов, но не могла смыть образы, въевшиеся в память: разорванные тела колонистов, безумный взгляд Миллера перед смертью, острые когти, скребущие по моей броне. Когда я снял свой CMC-300, то увидел на нагруднике глубокие царапины. Еще бы немного, и…